Ищи меня в отражениях

Гусарева Елена Сергеевна

Стало нестерпимо тошно от этого глупого спектакля, и я отвернулся.

– Наденька, милая, позволь мне тебя просветить и, так сказать, по-отечески предостеречь. Ведь Тимофей, он еще тот фрукт! Ничего хорошего от него не будет. Он ведь у нас что, он не человек, Наденька. А волк свинье не товарищ, знаешь ли. Ты и сама видишь, что мир гораздо сложнее, чем мы привыкли о нем думать. Милая, ведь ты уже не удивляешься тому, что особенная?
– снисходительным тоном поинтересовался Брежнев.
– Таких, как ты, называют "зеркала". Очень способные люди, умницы! А таких, как он, - он

ткнул в мою сторону, - называют вампирами. Но Тимофей у нас не из простых. Он не какой-то там вампир страха, которых у нас, как собак нерезаных. Он - редкая птица в этих широтах, да и не только в этих, по правде сказать. Тимофей - "инкуб". Иными словами, "вампир любви". Слышала о таких? О них много всего известно еще с древних времен. Много не самого лестного, и в основном, правда... Для таких, как он, очаровать - это дело плевое.

Я видел, как меняется выражение Надиного лица. Она начинала понимать.

– Инкубы, они ведь питаются?... - спросила Надя растерянно, обращаясь уже ко мне.

– Любовью, Наденька! Они питаются энергией любви, - радостно воскликнул Брежнев.
– Они иссушают своих жертв. Забирают у влюбленного в них человека все жизненные силы. А жертвы их - наивные милые девочки, вот как ты.

– Заткнись!
– закричал, не выдержав, я.
– Заткнись и убирайся! Надя, послушай...

– Ты убивал людей?...
– спросила она бесцветным голосом.

– Нет!

– А твои родители, они тебя любили и...

– Нет!... Да... Но я бы никогда...

Она судорожно провела рукой по лицу.

– Это все?
– спросила Надя холодно.

– Еще одно условие, дорогая. Ты, конечно же, понимаешь, что все наши совместные дела - это большая тайна. Никто, повторяю, никто не должен тебя видеть...

– Ясно, - сказала она и тут же исчезла.

Я в отчаянии повалился на кровать и закрыл голову подушкой.

– Тимка, не стоит так...

– Если ты не свалишь сейчас же, я разобью эту чертову штуковину, - прошипел я.

Видимо, в моих словах было столько ненависти, что телевизор сразу отключился, а еще через секунду погас свет в камере. Я остался один на один со своим отчаянием.

Узкое окошко внизу двери со скрипом приоткрылось, пропуская в камеру пучок тусклого света. На полу возник поднос с едой, и все опять погрузилось в непроглядную темноту. О еде не хотелось даже думать. Я сполз на пол и наощупь отыскал кружку. Поднес ее ко рту и выпил все залпом.

Утолив жажду, я попытался в очередной раз прокрутить все, что произошло со мной и Надей с самого начала похищения.

Фургон, тип у дверей в палату, Брежнев... Нет, сначала был тип у дверей, а потом фургон с Брежневым. Что-то опять не то...

Мысли путались, и я встряхнул головой, пытаясь сосредоточиться. В голове все поплыло. Я подумал, что у чая был какой-то странный вкус, и с этой мыслью вырубился.

Глава 31

Я проснулся на полу, стуча зубами от холода. Голова гудела, и каждое движение отдавалось острой болью. Как давно я в последний раз пополнял свои запасы энергии? Кажется, еще в больнице, когда пришел помочь Наде. А потом меня похитили прямо с трамвайной остановки. Когда же это было? Я уже не мог вспомнить. Время размазалось, как капля жира по стеклу.

Надя... Вот так все само собой и решилось. А я боялся, что мы не сможем расстаться. В какой-то момент мне начало казаться, что мы намертво приклеились друг к другу. И отодрать нас уже невозможно, только с мясом. Но все-таки это произошло.

Вера в чудесное будущее капля за каплей покидала меня. А была ли эта вера, была ли надежда? Теперь я помнил только сомнения.

Что же, пусть так и будет. Надя решила, что ее чувства ко мне - всего лишь очарование вампира. Пускай... А ведь я даже не пытался ей понравиться. Я сам попал в ловушку, думая, что уж мне-то путь туда заказан.

Поднявшись с пола, я шагнул к кровати. Неожиданно включили свет, и одновременно зашипел телевизор. Морда Брежнева смотрела в упор.

– Ну что, выспался, дорогой? Сегодня мы не дадим тебе скучать. Отправляемся на дело!
– сообщил он с воодушевлением.
– Мы приготовили кое-какие вещички, переодевайся.

Я огляделся и обнаружил на полу возле двери стопку одежды и обувь. Никто не позаботился оторвать ярлыки с ценниками.

– Все новое, фирменное. Как видишь, мы не поскупились.

Особого энтузиазма по этому поводу я не испытывал.

– Да, умойся как следует. А то выглядишь непрезентабельно.

Я поплелся к умывальнику. Вода из крана бежала чуть теплая. Мыла и полотенца мне не дали, так что пришлось кое-как умыться, сполоснуть подмышки и утереться грязной рубахой.

Брежнев молча наблюдал. Когда я закончил, он промычал:

– Ладно, и так сойдет. Я уверен, когда ты увидишь объект, сориентируешься и будешь выглядеть как конфетка в блестящем фантике.

Похоже, пришло время для выполнения моей части задания. Я должен обольстить кого-то, чтобы этот кто-то позволил мне сделать дубликат универсального ключа для депозитных ячеек. Как заставить незнакомого человека подчиняться? Более того, нарушить закон? Конечно, манипулировать влюбленным куда проще. Для этого необязательно быть вампиром. Однако, для любви нужно время... Кому-то больше, мне - гораздо меньше, но уж никак не пара минут. Даже я, хоть и безошибочно чувствую визуальные предпочтения и чутко улавливаю настроения, не могу заставить человека влюбиться настолько, чтобы он в следующую секунду решился на преступление. В конечном счете, даже у влюбленного в вампира всегда есть выбор, как поступить. Ведь я не могу приказывать...

– Не знаю, что вы задумали, но у вас явно какие-то ложные представления о моих способностях, - начал было я.

– Не надо прибедняться, дорогой. Ты уже взрослый, справишься.

– Послушайте, да у меня просто не получится! Нужно время, чтобы войти в доверие и заставить человека забыть об ответственности. Тут не достаточно хорошо выглядеть и мило улыбаться.

– Я сказал, ты сможешь!
– рявкнула маска.
– Ты сможешь и сделаешь это! Мне надоела мышиная возня с тобой, пацан. Ты будешь отдавать энергию, и тогда все получится. Не скупись, и ключ будет в твоих руках.