Исход Эдема

Дженнингс Сайрита Л.

Когда Легион качает головой, я выдыхаю свое облегчение.

— Я так не думаю. Он бы не рискнул причинить тебе боль. Даже если он ненавидит, что не может заполучить тебя, он знает, что ты слишком ценна.

— Тогда кто же? Кто мог сделать что-то подобное? И почему? Что они получат, убивая людей таким жестоким, отвратительным способом?

Я провожу рукой по его волосам, стряхивая пепел на его плечи.

— Иден, использованная бомба…мы уже видели нечто подобное. Это было много лет назад, но мы склонны следить за нашими врагами.

— Враги. Если это не Люцифер, то кто еще может быть? У кого хватит сил — яиц —

чтобы противостоять демонам?

Ответ выбивает из меня дух еще до того, как слетает с его губ.

— Альянс.

С кипящей яростью, бегущей по моим венам, я лезу в задний карман.

Это сделала я.

Это сделала я.

Кровь Бена на моих руках. Все эти невинные люди… сестра… я несу ответственность за их судьбу. Я не доверяла Крисизу, но мне хотелось верить. А мой отец… как я могла быть такой глупой. Неужели я так отчаянно нуждаюсь в любви? Так слаба перед каким-то ложным чувством семьи? Как я могла так облажаться?

— Нам нужно привести себя в порядок и подготовиться к отъезду.

— Что? — спрашивает Ли. Он хмурится, когда его взгляд падает на сотовый телефон, крепко зажатый в моей ладони.

— Нам нужно подготовиться, — повторяю я.

— К чему?

Я быстро набираю сообщение дрожащими от ярости пальцами.

— Тебе нужно кое с кем встретиться.

Глава 24

Легион, хрустя от ярости челюстью, плетется на машине по мокрым улицам. Его руки так крепко сжимают руль, что костяшки пальцев побелели. Он не произнес ни слова с тех пор, как мы вышли из квартиры. Он даже не смотрит на меня.

— Притормози, — предупреждаю я, после того как он едва не сбивает пешехода.

Три минуты назад он чуть не врезался в припаркованную машину. Я уже в сотый раз пытаюсь извиниться, но Ли игнорирует меня.

— Ли…клянусь тебе — я бы этого не сделала. Я бы никогда не стала красть у Се7мерки. Прости, что не рассказала тебе о Крисизе, но…

— Ты переживаешь о нем? — выплевывает он слова с такой яростью, что кажется, словно меня проклинают.

— Что? Нет, — настаиваю я, и мое лицо искажается от отвращения.

— Тогда почему ты заставила меня поклясться, что я никому не скажу? Почему захотела, чтобы я встретился с ним наедине, пообещав, что не убью его на месте?

— Потому что я хочу быть на 100 % уверена, что он приложил руку к этому взрыву. Достаточно уже ненужных смертей. Что плохого в том, чтобы допросить его, прежде чем оторвать голову?

— А эти встречи, которые у вас были с ним…

— Две. Две встречи, — уточняю я, поднимая вверх средний и указательный пальцы.

— Он не упоминал, что на тебя готовится покушение? Или, если на, то пошло, на твою сестру?

— Нет конечно. Во всяком случае, он, казалось, хотел защитить меня. Он знает о моем пребывании в аду и о том, как Альянс отреагирует на эту новость. Он поклялся хранить мою тайну, чтобы я до конца жизни не превратилась в научный эксперимент.

— Ага, за определенную плату, — фыркает он.

— Да, но он знал, что я не стану красть у тебя. Я не смогла бы, даже если бы попыталась. Но он до сих пор хранит мой секрет.

— Но он держал тебя рядом, пока здание рушилось на невинных людей. Здание, в котором должна была находиться ты. Так что, возможно, он не хотел причинить тебе вреда, но очевидно, он был в курсе кто это сделает.

У меня нет ничего, чтобы

опровергнуть его теорию, поэтому я просто счастлива, что он снова со мной разговаривает.

— Нефилимы не ангелы, Иден, — продолжает он. — Они не связаны клятвой защищать. Они опасны, двуличны и мстительны.

— Забавно. Он сказал то же самое о тебе.

— Ему на тебя наплевать! — рычит Ли, ударяя ладонью по рулю. — В тот вечер в пабе…он мог бы остановить тебя. Он мог бы спасти тебя от этой темной дороги. Черт, он мог бы справиться с этим засранцем за две секунды. Но он обманул тебя и позволил твоему гневу загореться. Если бы мы не появились вовремя, он бы позволил тебе убить тех людей. Он бы стоял сложа руки и позволил тебе стать убийцей, даже не заботясь о муках и чувстве вины, которые терзали тебя бы все жизнь. Он мог бы помочь тебе тогда, но ничего не сделал.

Запертая в тюрьме собственных мыслей, я закусываю губу, прежде чем прошептать свою отвратительную правду.

— Я уже убийца.

— Что?

Я делаю глубокий вдох и повторяю слова, которые были похоронены глубоко в темном, пыльном чердаке моей души.

— Я сказала, что я уже убийца.

— Иден…

— Я была ребенком. Его звали Лукас. Он пытался…сделать со мной… Я сказала маме, но ей было все равно. А может, она думала, что так мне и надо. Я рассказала об этом учителю, но мне никто не поверил. Они думали, что я такая же сумасшедшая, как и мать. И вот я — совсем ребенок, с этой неведомой силой на кончике языка. Я просто хотела, чтобы он остановился. Я просто хотела, чтобы он оставил меня в покое. Поэтому велела ему выйти на улицу, как раз, когда подъезжал автобус. Я убила его. Разрушила жизнь водителя автобуса. Я причинила родителям Лукаса самую страшную боль, какую только можно себе представить. Так что нет, Легион. Крисиз не позволил бы мне стать убийцей. Я уже убийца. — Я поворачиваюсь к окну, наблюдая за расплывчатыми фрагментами зданий и людьми сквозь слезящиеся глаза. — Я никогда никому не рассказывал эту историю. Всегда боялся, что если скажу это вслух, то все станет реальностью. Ад станет неизбежным. Ад всегда светил мне, это лишь вопрос времени.

Я ощущаю тепло на щеке, когда Легион мягко поворачивает мою голову к нему.

— Если кто и заслуживает милости и милосердия, так это ты. Ты была ребенком, Иден. Ты понятия не имела о последствиях своих действий.

— А как же люди, которых при мне убили в аду? Я сидела и ничего не делала. Я молчала… самодовольно молчала. Я несу такую же ответственность за их смерть, как и Люцифер.

Легион качает головой.

— Когда человек попадает в ад, смертное представление о смерти никогда не бывает окончательным. Их пытают, калечат, уродуют, но они снова живут, чтобы в страданиях прожить еще один день. Заговорила бы ты или нет, их постигла бы та же участь.

Его объяснение дает мне крошечный клочок облегчения, но это все еще не стирает вину, которая мучила меня в течение многих недель. Это все еще не делает то, что я сделала — или не сделала — правильно.

Когда мы подъезжаем к закусочной, в которой Крисиз устроил нам встречу, учитывая, что наше обычное место встречи кишит правоохранительными органами, я молчу. Не потому, что я зла на Легиона или кого-то еще. Но мне стыдно. И я боюсь, что то, что он подозревает о Крисизе, окажется правдой, и я добавлю еще больше имен к моему растущему списку жертв.