Исход Эдема
Шрифт:
Выражение лица моего отца превращается в радостную злобу, когда он кладет свою ладонь на мою. В ту же секунду, как его кожа касается моей, яркий, ослепительный свет вырывается из наших рук, поглощая их белым пламенем. Оно обжигает, да так сильно, что жгучая боль заглушает крики из моего горла. Я пытаюсь вырваться из его хватки, но меня полностью парализуют боль и страх. Только мои широко раскрытые испуганные глаза могут с ужасом наблюдать, как улыбка преподобного расширяется, испуская еще один ослепительный взрыв света. Он открывает рот, чтобы заговорить, и мне приходится закрыть веки, чтобы не обжечь сетчатку.
— Адриэль… — воркует он голосом, которого я никогда не слышала.
— Адриэль, — повторяет он снова, вызывая волну тошноты, поднимающуюся в моем животе. — Мы еще встретимся. Скоро, любовь моя. Ты не сможешь убегать от меня вечно. Мы будем вместе. Твой демон тебя не спасет.
Затем, к счастью, боль уступает место бессознательному состоянию, и я теряю сознание. Призрак этого ослепительного света прожигает мне глаза, лишая покой и безопасность темноты. В моем сне нет ночи. Я больше не вижу звезд.
Легион
«И спросил Иисус его:
— Как твое имя?
И он сказал в ответ:
— Легион имя мне, потому что нас много».
Евангелие от Марка 5:9.
Кровь все еще сочится из раны на его голове, стекая красным ручьем по жестоко избитому телу. Его раздели и унизили. Он не может исцелиться. Его раны не затянуться. Но он все еще жив. Едва ли, но жив.
Легион достаточно умен, чтобы знать, это не случайность. Альянс мог убить его — убил бы его — при любых других обстоятельствах. У них есть ангельский яд, и судя по тому, как пропитаны оковы, которые удерживают его на твердом серебряном кресте, сделанном как какое-то извращенное, сделанное на свой лад распятие, у них имеется чертова тонна этого яда.
Он жив. Но ненадолго.
Он знает, что сейчас происходит. Они морочат голову Иден пустыми обещаниями, говоря ей, что она может жить дальше, она может быть счастливой, обычной и быть в безопасности, если только она будет сотрудничать. Лгут о том, что демоны не могут любить, и поэтому он никогда, никогда не сможет полюбить ее. Сбивают ее с толку, чтобы потом с легкостью внушить их безосновательную ерунду. Они ни хрена не знают о любви. Ее отец-достопочтенный преподобный, который оставил ее с психически больной наркоманшей — лишился права любить ее двадцать два года назад. И теперь он снова причиняет ей боль. Безвозвратно уничтожая ее дух и доброту, просто чтобы потом он смог убить ее. Потому что это то, что произойдет, если Легион не доберется до Иден вовремя. Он собирается убить свою собственную дочь.
Легион борется с оковами, и звук шипящей плоти заполняет маленькую темную комнату. Он чует запах собственной кожи, и, если бы у него хватило сил, он бы сейчас захлебнулся желчью. Он даже не может больше кричать, его горло слишком пересохло и кровоточит, он лишь может хрипеть от боли. Теперь уже недолго осталось. Как только они заставят Иден согласиться с их условиями, он им больше не понадобится.
У него едва хватает сил вздрогнуть, когда он слышит, как открывается тяжелая стальная дверь, позволяя тусклому свету проникнуть в крошечную темницу. Голова опущена, руки крепко сжаты, маленькая, закутанная в мантию фигура тихо приближается. Вот оно. Иден сдалась быстрее, чем он думал. Может быть, они пытали ее так же, как и его. Он бы не удивился, учитывая,
А это значит, что он уже опоздал.
Он снова борется с оковами, расходуя остатки своего небольшого запаса энергии и заставляя серебряную цепь врезаться в уже порванную кожу. Он не испытывает больше боли. Боль отходит на второй план, уступая место страху, который Ли испытывает по поводу смерти Иден. Он обещал спасти ее или умереть, пытаясь это сделать. И вот он…умирает, чтобы спасти ее.
Фигура в мантии подбегает к нему, достаточно близко, чтобы он почувствовал запах страха, исходящего из-под капюшона. Он улавливает запах и мгновенно замирает.
Женщина.
Но не просто женщина.
А мать Иден.
Он открывает рот, чтобы спросить, действительно ли они послали мать Иден убить его? — но слова рассыпаются, как пепел в горле.
— Побереги свои силы, демон, — резко шепчет она, разжимая ладони и показывая маленький темный мешочек.
Затем дрожащими, но быстрыми пальцами она развязывает его и показывает золотого рогатого зверя с блестящими алмазными глазами и кроваво-красным драгоценным камнем, зажатым за острыми, как бритва клыками.
Она на мгновение взвесила его в руке, глядя на его гротескную красоту, прежде чем шагнуть вперед на цыпочках.
— Он тебе понадобится.
В ту же секунду кулон падает на кожу Легиона, и сама земля под ними содрогается от страха. Мать Иден отшатывается назад, с ужасом наблюдая, как тело Ли вбирает в себя монстра с алмазами, заключая его в гробницу из крови и костей, прежде чем исцелить себя до гладкой, совершенной плоти. Ли извивается и корчится на серебряном кресте, связки ломаются, как ветки. Он тяжело дышит и стонет, пока великолепная сила течет через него, прижигая его раны и заражая его кровь кристаллизованной магией. Когда дрожь под их ногами прекращается, Легион оседает на землю, обнаженный и тяжело дышащий. Он ставит одну босую ногу на холодный каменный пол, затем другую, поднимая свое великолепное тело, чтобы устрашающе нависнуть над дрожащим телом матери Иден.
Онемев от испуга, она подносит трясущиеся пальцы к губам, пока смотрит на человека — монстра — стоящего перед ней. В его сияющих словно алмазы глазах больше нет раскаяния. В его зверином рычании нет ни милости, ни милосердия.
Он сила.
Он боль.
Он. Есть. Легион.
И после столетий сна, зверь снова пробудился.
Николай Скотос
«Не удивительно, ведь и сам сатана может притвориться светлым Божьим ангелом».
2-е послание Коринфянам 11:14.
Довольная улыбка изгибает его чувственные губы, когда он смотрит на красивую фреску, которая охватывает стену его кабинета. Он часами смотрел на нее, вспоминая то время, когда чувствовал нечто большее, чем скуку. Надежду. Возбуждение. Ярость. Давно его ничего так сильно не трогало. Он устал даже от собственных выходок. Наказание нечестивых не волновало его. Это не вызвало презрения и боли, которые он все еще хранил в своем сердце.
До сих пор.
Все встало на свои места, как он и надеялся. Но какой ценой? Уничтожение человечества? Смерть одинокой девушки, которая преследовала каждую его гребаную мысль? Черт возьми. Он бы так не вышел из игры. Не без борьбы. Даже если на самом деле сражался не он.