Исход. Том 2

Кинг Стивен

— Кто это был, Стюарт? Кто это был?

— Нет, дай мне все рассказать, Франни. Конечно, это безумная история, как ее ни рассказывай. Я подошел к машине и сказал: «Шесть долларов и тридцать центов». Он протянул мне две пятидолларовые бумажки, сказав, что сдачу я могу оставить себе. И я ответил: «Думаю, теперь я знаю, кто вы такой». Он произнес: «Может, и так», одарив меня напряженной, холодной улыбкой, а Хэнк Уильямс все пел о прогулке по городу. Я сказал: «Если вы действительно тот самый, значит, вы должны быть мертвы». Он ответил: «Нельзя верить всему, о чем пишут газеты». Я сказал: «Вы — как и Хэнк Уильямс, правильно?» Это было единственное,

что я мог придумать. Потому что я видел, Франни, что, если я ничего не скажу, он просто поднимет стекло и уедет… и я хотел, чтобы он уехал, но я также и не хотел, чтобы он уехал вот так. Не так быстро, оставив меня в сомнении. Тогда я еще не знал, что человек всегда не уверен во многих вещах, несмотря на все свои старания. Он сказал: «Хэнк Уильямс один из лучших. Мне нравится такая музыка». А затем добавил: «Я еду в Новый Орлеан, буду ехать всю ночь, затем весь день спать, а всю следующую ночь проведу в кабаке. Он все такой же — Новый Орлеан?» Я спросил: «Как это?» Он ответил: «Ну, ты понимаешь». И я сказал: «Здесь — как везде на юге, хотя дальше по этой дороге деревьев больше». И тут он рассмеялся и сказал: «Может, мы еще увидимся». Но я не хотел встречаться с ним еще раз, Франни. Потому что у него были глаза человека, долгое время пытающегося смотреть в темноту и, возможно, начавшего видеть, что же там скрыто. Думаю, если я когда-нибудь увижу того человека, Флегга, его глаза будут такими же.

Стью все качал головой, пока они переводили велосипеды через улицу и припарковывали их.

— Я много думал об этом. Я даже подумывал о покупке его пластинок после этого, но я не хотел их. Его голос… хороший голос, но от него у меня мурашки бегали по коже.

— Стюарт, о ком ты говоришь?

— Помнишь рок-группу «Дорз»? Мужчина, остановившийся в ту ночь на автозаправке Арнетта, был Джим Моррисон. Я уверен в этом.

Франни удивленно открыла рот.

— Но он же умер! Он умер во Франции! Он… — И тут она замолчала. Потому что в смерти Моррисона было нечто необычное. Некая тайна.

— Разве? — спросил Стью. — Я сомневаюсь. Возможно, он и умер, а приятель, которого я видел, был просто похож на него, но…

— Ты действительно так думаешь? — спросила Франни.

Теперь они сидели на ступеньках; прижавшись друг к другу, словно маленькие дети, ожидающие, когда мама позовет их ужинать.

— Да, — сказал он. — Да, я так считаю. И до этого лета я думал, что это будет самым странным и невероятным событием, когда-либо происшедшим со мной. Боже, как я ошибался.

— И ты никому не рассказывал, — удивилась Франни. — Ты видел Джима Моррисона годы спустя после его предполагаемой смерти, и ты никогда никому об этом не рассказывал. Стюарт Редмен, Господь дал тебе сложнейший замок вместо рта, когда послал тебя в этот мир.

Стью улыбнулся:

— Что ж, годы шли чередой, как пишут в книгах, и когда я вспоминал об этой ночи время от времени, у меня появлялось все больше уверенности, что это был все же не он. Просто кто-то очень похожий на него. У меня очень ясные представления о многом. Но в последние несколько недель я снова стал сомневаться. И теперь я думаю, что это был все же он. Черт, может быть, он и сейчас еще жив. Вот было бы смешно, правда?

— Если он еще жив, — сказала Франни, — то он не здесь.

— Нет, — согласился Стью. — Да я и не ожидал бы увидеть его здесь. Ведь я видел его глаза.

Франни взяла его за руку.

— Вот так история.

— Да, возможно, в этой стране найдется около двадцати миллионов человек с подобными случаями… например, об Элвисе Пресли или Говарде Хьюджесе.

— Теперь их нет.

— Да,

теперь их нет. Гарольд сегодня был великолепен, правда?

— Кажется, это называется сменить тему разговора.

— Кажется, ты права.

— Да, — сказала она. — Гарольд молодец.

Стью улыбнулся, глядя в ее озабоченное лицо, на небольшую морщинку, залегшую между бровями.

— Он тебя немного обеспокоил, ведь так?

— Да, но мне бы не хотелось говорить об этом. Гарольд загнал тебя в угол.

— Ну, не совсем так, Франни. Правда, он заставил меня немного поволноваться. У нас было два подготовительных заседания… мы всё обсудили несколько раз… продумали все возможные варианты… по крайней мере, мы так считали… а тут вдруг этот Гарольд. Он поправляет что-то здесь, что-то там и говорит: «Разве это не то, что вы действительно имели в виду?» А мы разводим руками и отвечаем: «Да. Спасибо, Гарольд. Именно то». — Стью покачал головой. — Голосование одним списком, как же мы не подумали об этом, Фран? Это было очень умно. А мы даже не обсуждали подобной возможности.

— Ну, никто из нас не знал наверняка, как будут настроены люди. Я считала — особенно после ухода матушки Абигайль, — что люди будут мрачны и недоброжелательны. Особенно после россказней Импенинга, предвещающего смерть…

— Я вообще сомневался, можно ли как-нибудь заставить его замолчать, — задумчиво произнес Стью.

— Но все вышло иначе. Они были настолько… переполнены радостью только потому, что собрались все вместе. Ты чувствовал это?

— Да, конечно.

— Не думаю, что Гарольд спланировал все заранее. Он просто уловил момент.

— Не знаю, что и думать, — сказал Стью. — В ту ночь, когда мы разыскивали матушку Абигайль, я действительно сильно переживал за него. Когда Ральф и Глен вернулись, выглядел Гарольд ужасно — казалось, он вот-вот потеряет сознание. Но когда мы только что разговаривали на лужайке и все поздравляли его, он так и раздувался. Как будто снаружи он улыбался, а внутри говорил: «Вот, посмотрите, чего стоит весь ваш комитет, это ваше собрание тупиц!» Он напоминает одну из тех головоломок, которую так и не удалось разгадать в детстве. Как те три железных кольца, которые распадутся раздельно, если правильно потянуть за них.

Франни, вытянув ноги, разглядывала их.

— Кстати, еще о Гарольде. Замечаешь ли ты-что-нибудь странное в моих ногах, Стюарт?

Стью придирчиво посмотрел.

— Ничего. Только то, что ты надела эти смешные туфли фирмы «Эф шуз». И они, кажется, тебе великоваты.

Она шутливо шлепнула его по спине.

— «Эф шуз» — отличная обувь. Так утверждается во всех шикарных журналах. Кстати, у меня всего лишь седьмой размер. Маленький.

— Так какое отношение имеют твои ноги ко всему этому?

— Думаю, никакое. Просто Гарольд все время смотрел на мои ноги. После собрания, когда все мы сидели на траве и разговаривали. — Она покачала головой, слегка хмурясь. — Нет, скажи все-таки, почему это Гарольд Лаудер так заинтересовался моими ногами?

Проводив Лео, который побежал к дому, где он жил с «мамочкой-Надин», Ларри и Люси добрались домой в одиночестве. Когда они уже подходили к двери, Люси сказала:

— Вот это было собрание! Я никогда не думала… — Слова застряли у нее в горле, когда темная фигура выступила из тени крыльца. Ларри почувствовал, как горячий, липкий страх поднимается изнутри. «Это он, — с ужасом подумал Ларри. — Он пришел за мной… Теперь я увижу его лицо».