Искала тебя
Шрифт:
С этими мыслями, зайдя в свой кабинет, Леонид Вячеславович погрузился в мягкое кресло и с головой ушёл в работу. Он мог часами не замечать ничего вокруг. Так было и на этот раз. Он не услышал, как закончился дождь, и не заметил, как совсем стемнело и во внутреннем дворике включили иллюминацию.
Терраса гостиничного номера вела во двор, который напоминал кадры из фильма о дикой природе: он и завораживал, и пугал одновременно.
Только Ангелине эта красота не дала усидеть на диване и пяти минут. Пока работал отец, она успела нарисовать в своём любимом блокноте яркую дорогу, уходящую в сторону далеких гор, и мужчину на лошади –
Вдруг Ангелина заметила, что дождь прекратился. Оставив открытый блокнот на столе, она выскочила во двор и пошла в сторону леса. Издалека она была похожа на весёлого мотылька, легко порхающего над поляной. Но очень скоро девочка поняла, что ушла слишком далеко и… заблудилась.
Горы возвышались над нею, а вокруг сплошной стеной стояли деревья. Ангелине хотелось кричать, но ужас сковал её горло. Без сил она опустилась на траву и, плача, уткнулась головой в колени.
Один Бог знает, сколько пришлось бы так просидеть маленькой девочке, если бы в номер не постучала горничная. Отец встал, и, не отрывая глаз от газеты, открыл дверь.
– Ваш ужин! Ваша дочь заказала горячий шоколад.
– Спасибо! Оставьте здесь, – он протянул чаевые. – Ангел мой, поужинай со мной! Ты слышишь меня?
Ответа не последовало. Продолжая читать газету, Леонид Вячеславович отломил кусочек пончика и с наслаждением положил его в рот.
– Ангелина, доченька! Ты заставляешь меня кричать с набитым ртом! Милая, твой горячий шоколад! – Он отпил молока из стакана и наконец заметил, что дверь, ведущая на террасу, открыта.
Всё похолодело у него внутри. Упавший стакан громко зазвенел, а газета, лежащая на полу, быстро впитывала молоко. Леонид Вячеславович бросился на улицу.
Минуту спустя он был уже там, где начинался густой лес. Он то и дело выкрикивал имя дочери, просил её отозваться, но вдруг развернулся и бросился назад.
– Помогите! Моя дочь! Помогите! – он не знал, что кричать, но точно знал, куда нужно бежать.
Леонид Вячеславович схватил блокнот, в котором рисовала Ангелина, и понял, что девочку могли поманить только горы и её безграничная фантазия.
В номер вбежало несколько человек.
– Что случилось?!
– Помогите! За мной! Она не отзывается! Моя дочь! – он снова побежал на улицу. По его щекам текли слезы, а страху прибавлял снова начинающийся дождь.
– Нет, Ангелина, деточка! Ну, где же ты? – продолжая бежать, он скрылся в густых зарослях.
Дождь усиливался, но он не слышал вокруг ни одного звука. Он видел впереди вершины гор, то появляющиеся, то исчезающие за кронами деревьев. Ему казалось, что он бежит уже целую вечность. Набрав воздуха в грудь, он закричал, что есть сил:
– Ангел мой! – и упал, споткнувшись.
Внезапно Ангелина очнулась. Узнав голос отца, она вскочила и попыталась понять, откуда он доносился. Шел дождь. Ночная мгла пугала её. Мокрые ветки хлестали её по щекам. Она бежала через густой лес, не разбирая дороги. Её длинные каштановые волосы прилипали к лицу, застилая глаза. Дышать становилось всё труднее. Силы покидали её хрупкое тело.
– Папа! Папа! Папочка! Я здесь! – продолжая бежать, она споткнулась и в изнеможении упала рядом с поваленным деревом.
– Папа! – шептала она без сил. – Папочка! Где ты?
Вдруг дерево, рядом с которым упала Ангелина, зашевелилось. Ангелина вскрикнула и отвернула голову, зажмурив глаза.
– Доченька, родная моя! Это
– Пап… – еле слышно прошептала она и затихла.
Глава 3
Отец Альберта, мужа Ангелины, Антуан Рабле, русский по происхождению, работал в министерстве иностранных дел во Франции. Семья князя Ивана Роденкова иммигрировала туда сразу же после революции, произошедшей в России. Фамилию Антуан получил от бабушки, княгини Мишель де Мари Рабле.
Дом на севере Франции, в котором родился первенец Антуана и Анастасии, был предоставлен семье министерством. Альберт с рождения был избалован материнской любовью и обделен вниманием отца. В доме ежедневно звучала русская речь, и французский акцент придавал ей особую выразительность. Семья жила в достатке и спокойствии, дни тянулись однообразной чередой, отличаясь лишь погодой за окном.
Мальчишкой Альберт очень выделялся среди сверстников. На голову выше всех, он, темноволосый красавец, отличался ещё и умением держать осанку, неторопливо двигаться и взвешивать каждый свой поступок. Это был маленький интеллигент, который выражал свои мысли в мелодиях.
Писать небольшие произведения для фортепиано Альберт стал ещё в раннем детстве. Точнее, записывать мелодии, которые он напевал и подыгрывал себе, пыталась его гувернантка. А уже позже, когда мальчик овладел нотной грамотой, записывал произведения самостоятельно. Это были интересные пьесы, мелодия в которых то нежно поднималась вверх, то резко обрушивалась вниз, словно несясь с высокой кручи. Но в этом и был весь Альберт.
Характер мальчика напоминал вулкан, который, проснувшись, испепеляет всё живое вокруг. Его брат и сестра, появившиеся в семье намного позже Альберта, частенько страдали от его эгоизма. Он не мог мириться с тем, что мать и отец уделяют слишком много, по его мнению, внимания сестре и брату. Поэтому и рос Альберт замкнутым, но гениальным ребёнком. Он часто оставался один в своей комнате и, предаваясь мечтам о славе великого пианиста, исполнял свои шедевры.
В 20 лет, закончив пансион для одаренных детей, Альберт не только виртуозно исполнял музыкальные произведения на фортепиано, но и искусно играл на скрипке. На выпускном концерте его игру отметил ректор российской консерватории имени Рахманинова академик Петр Сергеевич Коренко. После продолжительной беседы с родителями Альберта Коренко предложил им приехать в Россию, чтобы мальчик мог принять участие в конкурсе имени П. И. Чайковского. И, несмотря на сомнения мужа, Анастасия Рабле приняла приглашение, и уже через месяц вся семья прибыла в Москву.
На конкурс съехались виртуозы со всего мира. Они исполняли арии, играли на скрипках, флейтах и фортепиано великие произведения. Атмосфера всё более накалялась от одного тура к другому и достигла предела перед награждением лучших. Но, казалось, ничто не могло заставить Альберта усомниться в собственной победе. Он уверенно шел к намеченной цели, а его глаза излучали торжество победителя. В этом Альберт был очень похож на свою мать. Ни на минуту не сомневаясь в силах сына, она, как и подобает аристократке, восседала в кресле концертного зала с видом королевы и умело скрывала свои переживания. Красивая женщина держала в руках букет цветов, чтобы подарить его только одному-единственному победителю – тому, кому посвятила всю свою жизнь.