Искатель, 2013 № 03
Шрифт:
Дунаев вполз в чужой дом и прикрыл за собой балконную дверь. Чтоб сквозняка не было!
Встав и осмотревшись, он понял, что находится в обжитой спальне. На всех стульях валялись сумочки, платья и белье. Без сомнения, именно здесь собиралась ночевать Эльвира Гагина.
Дверь спальни была распахнута настежь, и откуда-то из глубины слышались раздраженные женские голоса. Это была явно воспитательная беседа. Мать наставляла дочку на путь истинный…
Дунаев приготовил диктофон и на цыпочках вышел в коридор. Впереди начиналась
Пришлось опять лечь на пол, подползти к краю лестницы и просунуть за балясины тонкий кабель с микрофоном.
Вадим явно пропустил воспитательные наставления Эльвиры о макияже и модной одежде, о вреде курения и алкоголя, о необходимости хранить девичью честь. Но зато на диктофон попала самая интересная часть разговора.
Мать перешла к вишневому рубину, к деньгам и к экономическим вопросам вообще.
— Я надеюсь, Мариша, что ты уже взрослая девочка. Я расскажу тебе про самое важное!
— Про секс, что ли?
— Какой секс? Я хочу рассказать тебе про деньги. Ты должна знать, сколько их у нас, где они хранятся и как добываются.
— Мам, а много у нас баксов?
— Много, Мариша! Очень много. И это не сберкнижка, не квартира на Проспекте Мира, не этот зачуханный коттедж. Это в сотни раз больше!
— Нормально!
— Это очень нормально! Тем более что деньги не здесь, а там.
— За бугром?
— Да, именно там, где ты сказала. У нас куплен дом в Лондоне и есть крупные счета в английских банках…
— Нормально, мам! Я тебя уважаю!
— Это было бы нормально, Мариша, если бы ты своей глупостью не разрушила все мои планы. Ты зачем украла перстень с рубином? Я тебе мало денег даю?
Девушка пробурчала, что денег всегда мало, и замолчала.
Внизу в гостиной повисла долгая гнетущая пауза. Диктофон записывал только скрип дивана, на котором ерзала Марианна, не зная, что ответить.
Наконец она нашлась.
— Какой рубин, мама? За неделю до этого ты показала тот камень и сказала, что это безделушка, стекляшка, страз.
— Да, Маришка, я показала тебе страз. А в перстне был уже настоящий рубин! Он дороже, чем наш дом в Лондоне. Уникальный камень из диадемы, которую Екатерине подарил сам Потемкин.
— Это тот, чья лестница в Одессе?
— Да, князь Потемкин-Таврический! И лестница в Одессе его, и фильм про восстание на броненосце «Потемкин».
— Мама, но если в перстне настоящий камень, то что сейчас в диадеме?
— В диадеме страз. А вишневый рубин — вот он!
Вадим постарался подсмотреть, откуда Гагина вытащила перстень. Зеркало над камином четко показало это укромное местечко в районе декольте.
— Мамочка, тебя же могут посадить. Ты скажи, на каких счетах наши деньги.
— Посадить не успеют. Мы скоро с тобой улетим в Англию. Я уже и билеты
— Когда?
— Через десять дней.
— Почему так рано?
— Из-за твоей глупой выходки, Маришка, мы вляпались в убийство. Понятно, что изъятие перстня из «Сезама» организовал мой друг, но просила-то его я. И не просто так, а за деньги.
— Но охранника из салона только ранили.
— Не все так просто, девочка. Они сначала ударили его подсвечником, а уже в больнице взорвали гранатой на мелкие кусочки. Ты поняла, Мариша, как трудно зарабатывать деньги?
— Я все поняла, мама! Нам надо скорее лететь в Лондон.
— Почему это скорее?
— Раньше я говорила, что нашла паспорт и по нему сдала перстень. Это не совсем правда! Я была в «Сезаме» по документам Лили Вронской. А мы с ней на одной парте сидели. Меня могут быстро вычислить.
— Дура ты, Мариша! Если воруешь, то делай это с умом…
Дунаев вдруг подумал, эти персоны женского рода могут запаниковать. Вот бросят сейчас все и уедут в Одессу. А оттуда можно улететь куда угодно. Было бы желание, деньги и загранпаспорт.
Отползая в спальню с балконом, Вадим решил позвонить следователю Петру Матвиенко. Пусть отличится майор. Здесь есть все важные улики, включая перстень, который на ремешке болтается между грудей Эльвиры Гагиной.
А еще надо позвонить Лере Лифановой. Пусть берет фотографа и мчится сюда. Это как раз для ее журнала.
Это бомба!
Редакция журнала «Новая искра» располагалась в узком переулке за Самотечной площадью. У подъезда старого дома была прикреплена солидная вывеска, но журналисты занимали лишь половину первого этажа, где кабинеты были забиты издательской техникой. А все остальное — скромно, тесно и даже бедно.
Сейчас невозможно заработать на печатном слове. Это не пиво, не чипсы и не модные тряпки. Создать хороший журнал сложно, а продать еще труднее.
Но Лариса Лифанова продолжала верить, что пресса несет людям мудрое, доброе, вечное. Еще в университете им постоянно повторяли глупый лозунг: «Журналисты — четвертая власть».
Возможно, что это так и есть, но где-то в другом месте! В России всегда была только одна сила — власть чиновников. Это ствол системы! А остальные веточки покорны, продажны или малозаметны.
Лариса понимала это, но в глубине души теплилась надежда, что она тоже «власть», что ее голос поможет восстановить справедливость и освободить невиновного антиквара Шатилова.
Уже были написаны три статьи, но редактор Юрий Львович Мунк аккуратно складывал их в долгий ящик.
— Ты пойми, Валерия, мы журнал левых взглядов. Это значит, что мы под постоянным присмотром власти. Если что не так, то они нас сразу придавят! Да, твоя статья яркая, острая, громкая, а доказательств почти нет. Одни эмоции.