Искатель. 1966. Выпуск №4
Шрифт:
— Да, но партизаны, побывавшие потом в этих местах, рассказывали, что не нашли никого из жителей той деревни…
— А так и неизвестно, что стало с оружием. Может быть, его и не было, и мы зря рисковали жизнью!
— Нет, Тейн Пе не обманул бы нас. Просто японцы оказались хитрее.
— Давайте поедим, а потом двинемся дальше, — сказал подошедший к нам шан. — Надо добраться до пагоды Пьяного духа прежде, чем стемнеет.
— Здесь были японцы? — спросил его Львин.
— К нам они почти не заходили. А вот в деревне по ту сторону долины у них был сторожевой пост.
— Мы хотим ее услышать, — сказал Львин.
Видно, голос его изменился, и потому шан взглянул на майора с удивлением. Мало ли легенд рассказывается в этих краях! Но шан позвал маленького пожилого погонщика с острыми скулами на круглом морщинистом лице.
— Гости хотят услышать легенду о девушке, которую могучий дух взял на небо. Ты знаешь?
— Конечно, знаю.
Львин закурил. Он редко курит перед едой.
— В годы войны в деревню на той стороне долины пришли японцы. И вот однажды невдалеке они поймали партизан и привезли в свой дом. Затем они стали выводить партизан по одному на площадь и перед всей деревней допрашивать. Если партизан молчал, его убивали. И они молчали. Только к вечеру японцы приказали жителям разойтись. Самураи уже убили пятерых, но двое еще оставались в доме.
А ночью к пленным пришла Ма Ко Джи и дала им нож. Партизаны убили часового и убежали. Солдаты рассвирепели. Они хотели всех убить в деревне, но жители ушли в горы. А Ма Ко Джи, чтобы отвлечь японцев, сделала так, что они увидели ее. И повела самураев за собой. Они догнали ее у пагоды Пьяного духа и уже окружили ее, как с неба пришел могучий дух и сжег их своим лучом. А девушку взял на небо. Вот и все. Люди верят в это.
Тем временем погонщики приготовили обед, и мы сели вокруг расстеленной на камнях циновки.
Но мне не хотелось есть. И странное дело, хотя я тогда и не видел девушки, сохранились в памяти лишь шепот в темноте, блеск лезвия и тень в дверях, — теперь вдруг показалось, что я ее разглядел, и, больше того, успел полюбить, и любил все эти годы.
Львин молчал. Я понимал его. То, что рассказал погонщик, уже не имело к нам отношения. Даже если это та самая девушка, которая и передала нам нож, то судьба ее все равно принадлежала уже сказкам и легендам. Пусть простые люди думают, что могучий дух взял ее живой на небо. Она этого заслужила!
А когда мы возобновили путь и мерное покачивание слоновьей спины помогло мне успокоиться, мысли мои оказались заняты, казалось бы, бессмысленной, но очень важной для меня проблемой: справедливо ли, оправданно ли погибла та девушка! Нет, я думал не о справедливости нашей войны за свободу, а о том, оказались ли мы, майор Львин и я, достойными той жертвы, которую принесла эта девушка, девушка, которую мы в суматохе долгих лет почти забыли. Что сделал я? Кого я спас и кому помог? Может, справедливее было бы, если бы погиб именно я, а та девушка дала бы жизнь новым людям, полезнее меня и, может быть, умнее.
Итак, в раскаянии, печальный, все вспомнивший и осудивший себя за те дни и месяцы безделья
Мы были у цели нашего путешествия. Где-то здесь, неподалеку, упал позавчера ночью болид, на поиски которого мы направлялись.
День кончался. Я подошел к пагодке. Если верить легенде, здесь японские солдаты настигли девушку, спасшую нас, двух партизан, двадцать лет назад. И если для наших спутников пагода эта была только олицетворением легенды, для нас с Львиным она вдруг оказалась частью нашей жизни.
Рядом довольно пыхтел слон, подтягивая хоботом вершину тоненького деревца; о чем-то шумно совещались погонщики.
— Мы уже много лет не бывали в этих местах, — сказал шан. — Но мы думаем, что надо идти дальше, к Круглому озеру. Болид летел с востока на запад. Дальше пойдем пешком, если вы не устали. Мы успеем пройти с милю, прежде чем стемнеет. Потом вернемся. Погонщики приготовят лагерь. А как следует поисками займемся завтра. Подождите, я только договорюсь с погонщиками.
Шан отошел, а я присел на край платформы.
Плиты, из которых она была сложена, растрескались и разошлись. В трещинах выросли трава и даже несколько кустов. Я машинально потянул за вершину один из кустиков, который корнями пытался разломить ветхую платформу.
Кустик поддался и вылез из трещины, цепляясь корнями за камень, Я отряхнул землю с корней и подумал было, что кустик надо пересадить, чтобы он не погиб, как из сплетения корней выпало что-то блестящее. Это была золотая серьга. Обычная серьга из дутого золота, которые делают в Лашио и продают на ярмарках в горных деревнях. Я вздрогнул.
— Может быть, это она потеряла серьгу! — раздался над моим ухом голос Льзина.
Он и шан стояли рядом со мной.
— Мало ли кто из паломников мог забыть серьгу, — сказал шан.
— Серьги не забывают. А потерять их нелегко. Да и какие здесь паломники!
— Ну что ж, пойдем дальше? Или, может быть, отложим на утро?
— Нет, нет. Конечно, сейчас.
И мы пошли по поляне к темнеющему впереди лесу. Слонов оставили. Им нелегко пробираться по лесу, по камням.
Мне трудно было сосредоточиться на том, что мы ищем болид. Казалось, мы идем рядом с девушкой, погибшей двадцать лет назад.
В горах темнеет быстро. Наверно, в долине еще светило солнце, но здесь, в низком сухом лесу, усыпанном листьями и украшенном редкими орхидеями, сумерки подкрались незаметно, и в тот момент, когда мы увидели среди выжженных шжаром стволов продолговатое металлическое тело, темнота с размаху накрыла долину своим пологом.
На какое-то мгновение мы остановились. Мы ожидали всего что угодно: увидеть воронку от метеорита, увидеть каменную глыбу, врезавшуюся в почву, увидеть раскиданные огнем и бурей деревья… Но не металл, покореженный при ударе о землю.