Искатель. 1966. Выпуск №5
Шрифт:
Входная дверь закрылась за ними, и в следующий момент Теодор Немор вошел в приемную. Я как сейчас вижу его, стоящего в лучах яркого солнца, потирающего длинные худощавые руки и разглядывающего нас умными желтыми глазами.
Это был толстый, небольшого роста человек. Непонятно почему казалось, что в его фигуре есть какой-то физический недостаток, — ну, словно горбун без горба. Его широкая расплывчатая физиономия напоминала недопеченный пирог; она была такого же цвета и такая же рыхлая и влажная; на этом бледном фоне четко выделялись украшавшие ее угри и бородавки. Глаза у него были, как у кошки, а над отвисшими мокрыми, слюнявыми губами торчали кошачьи же, жидкие, длинные, топорщившиеся
— Итак, джентльмены, — заговорил он бархатным голосом, с едва уловимым иностранным акцентом, — насколько я понял из нашей короткой беседы по телефону, вы приехали подробно познакомиться с дезинтегратором Немора. Не так ли?
— Совершенно верно.
— Позвольте спросить, являетесь ли вы представителями британского правительства?
— Вовсе нет! Я — корреспондент, а это — профессор Чэлленджер.
— Весьма уважаемое имя. Имя европейского звучания!
Желтые клыки его блеснули в услужливо-приятной улыбке.
— Я хотел только сказать, что британское правительство потеряло представлявшуюся ему возможность. А что конкретно оно обнаружит впоследствии? Возможно, что также и свое господство. Я готов был продать свое открытие первому правительству, которое пойдет на мои денежные условия, и, если изобретение мое попало уже в руки тех, к кому ваше правительство относится неодобрительно, кабинету министров остается винить самого себя.
— Так вы продали свой секрет? — живо спросил я.
— За назначенную мною цену.
— Значит, он известен не только вам, но и другим лицам?
— Нет, сэр, — он дотронулся до своего большого лба. — Вот сейф, в котором надежно заперт этот секрет. Сейф лучше всякого стального, а целость его обеспечивает нечто лучшее, чем самый хитроумный ключ. Одни лица, возможно, знают одну часть тайны, другие — другую. Но никто в мире, кроме меня, не знает всей ее совокупности.
— А те джентльмены, которым вы продали ее?
— Нет, сэр. Я не настолько безрассуден, чтобы передать мои познания прежде, чем мне выплатили их стоимость. Только тогда эти люди приобретают меня и перевозят сейф со всем его содержимым, — он снова похлопал себя по лбу, — куда пожелают. И я выполню мое обязательство. Честно и невзирая ни на что.
Он потер ладони, а его неизменная улыбка превратилась в злобный оскал.
— Простите меня, сэр, — загудел сидевший до сих пор в молчании Чэлленджер, на выразительном лице которого было написано крайнее неодобрение. — Прежде чем, мы станем обсуждать ваше открытие, нам хотелось бы убедиться в самом наличии чего-то подлежащего обсуждению. У нас еще в памяти недавний случай с одним итальянцем, который предложил взрывать мины на расстоянии, а на поверку оказался злостным обманщиком. История зачастую повторяется! Прошу заметить, сэр, что я — должен блюсти свою репутацию человека науки. Репутацию, которую вы были достаточно любезны охарактеризовать как европейски известную, хотя сам я имею все основания считать, что она не менее известна и в Америке. Предосторожность — необходимый атрибут науки, и, прежде
Немор кинул на моего спутника злобный взгляд своих желтых глаз, но нарочито благодушная улыбка еще шире расползлась на его физиономии.
— Вы оправдываете вашу репутацию, профессор. Мне неизменно приходилось слышать, что вас невозможно обмануть. Я готов продемонстрировать перед вами действие моей машины. Демонстрация эта не может не убедить вас. Но прежде чем мы приступим к ней, я должен сказать несколько слов об общем принципе моего изобретения.
Имейте в виду, что опытная установка, которую я устроил здесь, в моей лаборатории, — всего лишь модель, хотя в своих пределах она действует великолепно. Так, например, не встретилось бы никакого затруднения разложить вас и снова соединить. Моя модель — не больше, чем научная игрушка. Только в том случае, если приложить ту же самую силу в крупном, масштабе, можно будет достичь огромных практических результатов.
— Можно нам увидеть эту модель?
— Вы не только увидите ее, профессор, но и убедитесь в ее значении путем опыта над вашей собственной особой, если у вас хватит мужества подвергнуться ему.
— Если! — лев зарычал. — Ваше «если», сэр, звучит в высшей степени оскорбительно!
— Ну-ну! У меня не было намерения сомневаться в вашем мужестве. Я хочу только заметить, что предоставлю вам возможность проявить его. Но сначала скажу несколько слов о тех основных законах, на которых зиждется мое изобретение.
Некоторые кристаллические вещества, как, например, соль или сахар, если опустить их в воду, растворяются и исчезают. Затем посредством выпаривания или каким-нибудь иным способом вы уменьшаете количество воды, и кристаллы появляются снова, становятся опять видимыми и такими же, как прежде. Поэтому весьма возможно представить себе такой процесс, благодаря которому вы, существо органическое, подобным образом растворитесь во вселенной, а затем путем хитроумного способа установления прежних условий окажетесь восстановленным.
— Эта аналогия неверна! — воскликнул Чэлленджер. — Если я даже сделаю такое чудовищное допущение, что наши молекулы могут быть рассеяны какой-то разъединяющей силой, почему они должны будут вновь соединиться в точно том же порядке, в каком были раньше?
— Веское возражение. Я могу лишь ответить, что они действительно так и соединяются. Все, до самого последнего атома. Существует невидимый остов, и каждый кирпич попадает на свое должное место. Вы можете улыбаться, профессор, но ваша недоверчивость вскоре сменится совсем иной эмоцией.
Чэлленджер пожал плечами.
— Мое время драгоценно, и, если нам предстоит увидеть демонстрацию вашего дезинтегратора, или как там его еще, я бы попросил перейти к ней без дальнейших церемоний.
— В таком случае будьте любезны последовать за мной, — ответил изобретатель.
Он повел нас вниз по лестнице, затем через садик, расположенный за домом. В садике стоял довольно большой флигель, который он отпер. Мы вошли.
Внутри флигеля оказалась большая выбеленная комната с бесчисленными медными проводами, свисавшими фестонами с потолка, и огромным магнитом, установленным на пьедестале. Перед ним было нечто, с виду похожее на стеклянную призму в три фута длиной и около фута в диаметре. Направо от призмы на оцинкованном возвышении стояло кресло, над которым был подвешен полированный медный колпак. К колпаку и к креслу тянулись провода. Слева виднелось подобие зубчатого колеса с нумерованными вырезами и обтянутой резиной рукояткой, торчавшей в вырезе, помеченном нулем.