Искатель. 1980. Выпуск №2
Шрифт:
сказал Мэкклсфилд, указывая на три картотечных ящичка, стоявших на столе у моего локтя.
— На знакомство с этим материалом и на осмысление его у вас есть четыре дня, — добавил Октобер. — Эти дни вы будете жить здесь, комната для вас готова, мой слуга сделает все, что вам будет нужно. К сожалению, я не смогу составить вам компанию — сегодня уезжаю в Йоркшир.
Наверху, в роскошной, устланной темно-зеленым ковром гостевой спальне, где мне предстояло прожить эти четыре дня, я обнаружил, что слуга уже распаковал мои пожитки и аккуратно
В чемодане было все необходимое: от нижнего белья до мыла и зубной щетки, от ездовых сапог до плаща, от джинсов до пижамы.
Из выреза черной кожаной куртки торчала еще одна записка от Октобера.
«Вместе с вашими баками эта куртка довершит картину. Люди сразу поймут, что вы за тип. Черпая куртка и баки — эд'о униформа всех темных личностей. Желаю удачи».
Я осмотрел ездовые сапоги. Они были здорово поношенные, давно не чищенные, но пришлись в самый раз. Я снял их и надел черные туфли, до одури остроносые. Черт знает что, а не туфли, но и они оказались впору.
Когда Октобер уехал в Йоркшир, я принес в комнату три картотечных ящичка. Сейчас они стояли на низком столике, и, чувствуя, что пришло время браться за работу, я уселся в маленькое кресло, подвинул к себе один из них и начал читать.
На изучение всего этого материала у меня ушло ровно два дня. Я познакомился с протоколами допросов, которым Стюарды подвергли тренеров, жокеев, старших сопровождающих конюхов, рядовых конюхов, кузнецов и ветеринарных врачей, имевших отношение к одиннадцати якобы «испорченным» лошадям. Я прочитал подробный отчет, представленный фирмой частных детективов, которые опросили не один десяток конюхов в «местах отдыха» и не узнали ничего. Я чуть ли не наизусть выучил одиннадцать отчетов о результатах лабораторных анализов мочи и слюны, где стояло одно и то же заключение — «отрицательный», но ничего ценного из них не вынес.
После этой на редкость неплодотворной работы' я весь следующий день посвятил отдыху. Я бродил по Лондону, с головокружительным чувством свободы вдыхал запахи этого города, часто спрашивал дорогу и прислушивался к отвечающим мне голосам.
78
Я купил одну вещь — пояс для хранения денег. Он был сделан из плотной брезентовой ткани, с карманами на «молниях» и совсем не был заметен под рубашкой. Я положил в него двести фунтов: эти деньги будут всегда со мной, где бы я ни оказался, может быть, когда-то они пригодятся.
Вечером, ка"к следует отдохнув, я попробовал подойти к проблеме допинга с другой стороны, выяснить, а не имеют ли эти лошади между собой что-нибудь общее?
Оказалось, что нет. Всех их готовили разные тренеры. Все они принадлежали разным хозяевам, а в «знаменательный» день на них скакали разные жокеи. Единственная об-шая для этих лошадей черта заключалась в том, что между ними не было ничего общего.
Я вздохнул и пошел спать.
На
Приговоренный к смерти позавтракал с аппетитом, —
произнес он и приподнял серебряную крышку, под которой
оказалась вкусно пахнувшая яичница с беконом.
Как вас прикажете понимать? — спросил я, сладко
зевая.
Я не знаю, сэр, что задумали вы и его светлость, но
там, куда вы едете, вам придется привыкать к новой жизни.
К примеру, ваш костюм и вот эта одежонка куплены в раз
ных магазинах.
Он взял фибровый чемодан, положил его на стул и открыл замки. Осторожно, словно дорогой шелк, он разложил на кресле какие-то бумажные трусы, простую рубашку в клетку, горчичного цвета пуловер в рубчик, иссиня-черные брюки-дудочки и черные носки. Потом с отвращением достал черную кожаную куртку, повесил-ее на спинку кресла, а рядом аккуратно поставил остроносые туфли.
— Его светлость велел мне проследить, чтобы вы оста
вили здесь все, с чем приехали, а с собой взяли только
это, — с сожалением сказал он.
Я позавтракал, принял душ, побрился и с головы до ног оделся во все новое. Завершала туалет черная кожанка, которую я 4наглухо застегнул до самого верха. Волосы, аккуратно причесанные назад, я сбил вперед, и черные завитки упали на лоб.
Вернувшийся за пустым подносом Теренс застал меня возле большого, в полный рост, зеркала. Обычно при его появлении я улыбался, теперь же, медленно повернувшись на каблуках, встретил его жестким, с прищуром взглядом.
Боже правый! — в ужасе воскликнул он.
Отлично, "— со смехом сказал я. — Значит, особого '
доверия я не внушаю?
Никакого, клянусь этим шкафом.
Ну а еще что обо мне можно сказать? На работу вы
меня взяли бы?
Для начала я не пустил бы вас через парадную дверь.
В лучшем случае, через черный ход. Прежде чем взять вас,
я бы как следует проверил ваши рекомендации. А скорее
79
всего не взял бы вообще, разве что работник требовался бы позарез. Я бы сказал, что вы человек ненадежный... и немного... даже опасный.
Я расстегнул «молнию» на куртке, и под ней показалась клетчатая рубашка и горчичный джемпер. Вид у меня стал слегка расхлябанный.
— Ну а теперь? — спросил я.
Он задумчиво наклонил голову.
— Да, сейчас я бы вас взял. Сейчас вид у вас почти обыкновенный. Человек-то вы все равно не очень честный, но справиться" с таким можно.