Искатель. 1986. Выпуск №6
Шрифт:
— Я услышал его от автомата.
— Это, наверное, какой-нибудь автомат для кибернетического программирования? Тогда спроси у него ответ на этот вопрос.
— Нет, это не кибернетический автомат.
— А что же в таком случае?
— Мишка моего сына.
— Но это невозможно. Ведь это совершенно примитивный автомат.
— Я сам в недоумении, Тан.
— Андрей, — произнес Тан после минутной паузы, — а может, ты слишком много работаешь в последнее время? Люди уже просыпаются, а ты до сих пор еще не ложился.
— Послушай, Тан. Я говорю серьезно. Жаль, что ты
— В это трудно поверить. Но я все равно попробую разыскать что-нибудь о поливариантном мышлении в главном каталоге кибернетической информации. Если удастся, я немедленно дам тебе знать.
— Спасибо, Тан.
Я повернулся к столу, но мишки в кабинете уже не было. Он сидел перед дверью детской комнаты и так безмятежно спал, как будто ничем другим в эту ночь и не занимался.
Время шло, и я почти забыл эту историю. Мишка не подавал поводов к упрекам. Самым удивительным было то, что и товарищи моего сына относились к нему без оттенка пренебрежительного превосходства, как к другим автоматам. С поразительной быстротой он решал все их школьные задачи, и мне пришлось категорически запретить ему это. Потом мишка проявил себя астрономом, и они с сыном долгие часы просиживали у радиотелескопа. В любое время дня и ночи он мог без запинки назвать точные сферические координаты всех звезд. Но меня особенно поражала невероятная целенаправленность действий мишки. Если он шевелил левой лапой, можно было быть уверенным, что скоро ею ему придется что-то делать.
Шла всего вторая неделя пребывания мишки в нашем доме, когда я вдруг заметил на функциографе сына несколько вычерченных эллипсов с ручными эксцентриситетами и одним общим фокусом. Заинтересовавшись невиданной фигурой, я спросил у сына:
— Что ты начертил здесь?
— Это не я, а Боб.
— Но что это такое?
— Гипотетическая планетная система Формальхаута-альфа созвездия Летающей Рыбы.
— Откуда он это знает?
— Боб все знает! — ответил он мне с такой уверенностью, которой я не мог не поразиться.
— Я бы на твоем месте не торопился принимать на веру рассказы мишки, которых у него в памяти наверняка не один десяток. Все мишки должны что-нибудь рассказывать детям. Но это не значит, что такой взрослый мальчик, как ты, должен верить любой сказке, которую они рассказывают.
— Не верь, если ты не хочешь, но это совсем не сказка, — упрямо возразил он.
— Ты думаешь, что это соответствует истинному положению вещей?
— Нет, это только гипотеза Гладстона. — Он посмотрел на меня так серьезно, как может смотреть на старого профессора молодой научный работник.
— Кто тебе это сказал?
— Боб.
— Боб! — позвал я громко.
Он появился через минуту.
— Это действительно планетная система Формальхаута?
— Так утверждает Гладстон в своей гипотезе. Свое предположение он основывает на характерном смещении полос гравитационного спектра этой звезды.
— Боб, — спросил я тихо, — откуда ты все это знаешь?
— Я обладаю определенными знаниями в этой области, оставленными мне для популяризации космологии.
— Кем оставленными?
— Оставленными в моей программе.
— В каких пределах ты знаешь космологию?
— В рамках начального курса, как минимум.
Под впечатлением этого разговора я сочинил телеписьмо с благодарностью Дому сказок. Ответ я получил в тот же день. Дом сказок выражал свое удовлетворение тем, что у меня нет причин для недовольства электронным мишкой и что благодаря моим стараниям он смог подняться до такого высокого и нехарактерного для других автоматов уровня реализации интеллектуального потенциала. При этом меня просили сообщить поподробнее все кибернетические операции, которым я подверг мишку, чтобы добиться максимальной степени реализации при относительно небольшом объеме памяти.
Так стало ясно, что ни я, ни Дом сказок не могли считать себя виновниками в появлении уникального мишки. Но так как гении среди автоматов, так же как и гении среди людей, не появляются сами собой, Дом сказок направил запрос на Землю, чтобы она проверила, откуда и каким образом появляются на свет электронные мишки. Ответ должен был поступить через несколько месяцев. Не так просто отыскать в многомиллиардной массе жителей Земли тех, кто имел непосредственное отношение к электронному мишке, появившемуся несколько месяцев назад на Марсе.
Потом по видеотрону попросил о встрече Тан, и мы условились на полдень. Он, как всегда, пришел вовремя. Мы прошли в комнату сына. Они с мишкой оживленно обсуждали последнюю серию какого-то космического видеопутешествия, в которой сбросивший скорость корабль уже переходил с параболической орбиты на эллиптическую. Тан некоторое время с интересом прислушивался к их разговору. Потом шепотом спросил у меня:
— Как его зовут?
— Кого, сына?
— Нет, автомат.
— Боб.
Он слушал еще минуту, не прерывая разговора, потом неожиданно позвал:
— Боб, иди сюда!
Автомат повиновался без промедления.
— Что такое эллипс? — спросил Тан.
Боб, не задумываясь, отчеканил определение.
— А я не понимаю. Объясни мне.
Боб принялся терпеливо объяснять, как нерадивому ученику объясняют простое задание. Тан оборвал его:
— Ты считаешь, что достижение других галактик на звездолетах возможно?
Автомат с минуту колебался, но все же ответил:
— Я не знаю. Мне необходимы все данные, чтобы сделать точные расчеты.
За этим вопросом посыпались другие. Это продолжалось так долго, что даже мой сын не выдержал и спросил у меня:
— Когда он уйдет, чтобы мы с Бобом закончили расчет?
Тан ответил моему сыну улыбкой и задал последний вопрос:
— У тебя есть рефлекс повиновения?
— Нет, — ответил мишка.
— Хорошо, ты можешь вернуться к своим расчетам. А мы, — он посмотрел на меня, — пойдем в кабинет.
— Пока это только мое предположение, — сказал он в кабинете. — Мне кажется, что мозг мишки был забракован после психического контроля системы как возбудитель нестабильности поведения и отправлен на склад. Там в него, судя по всему, вмонтировали большое количество стабилизирующих элементов, ограничивая его возможности и одновременно увеличивая устойчивость.