Искатель. 1988. Выпуск №4
Шрифт:
Тогда он решил ограничиться более скромной целью: возобновить с Изабеллой тщательную отработку «мемо–2». Но ему не давало покоя странное вещество, всю мощь которого он испытал на себе. «Мемо–1» обострял память. «Мемо–2» давал удивительную иллюзию переживания прошлого. Но «мемо–3» — это нечто иное. Это походило на внутренний поток, не только способный, подобно «мемо–2», уносить в прошлое, но и дающий протащить туда решения, принятые в настоящем, которые таким образом начинают влиять на ваши действия в прошлом. Как это можно объяснить с физиологической точки зрения?
Налицо
Как бы там ни было, Поль не желал мириться с тем, что это соединение уплыло из его рук. Он не мог заниматься одним только улучшением «мемо–2». Он ухитрился выцарапать из памяти некоторые из стадий, которые проделывал по чужому наущению. Может, это что–нибудь и даст? У него было так мало шансов восстановить формулу «мемо–3», что он приобщил к своей работе Изабеллу, не упоминая при этом, что «мемо–3» уже существовал. Было очевидно, что представление о «мемо–3» имел только призрак, и с исчезновением призрака исчезло и представление, а Изабелла была не в состоянии хранить в памяти прошлое, которое стало теперь другим.
Но почему сам Поль не забывал ни одно из этих противоречащих друг другу прошлых событий, в то время как все, с кем он имел дело, — собственно говоря, все люди вообще — оставались пленниками одного мира, считая его единственным?
То ли благодаря обрывкам воспоминаний, оставшихся у Поля о стадиях получения «мемо–3», то ли просто ему повезло… но они за неделю смогли синтезировать новое вещество, которое первым довелось испробовать Миносу.
И снова никаких видимых изменений с крысой не произошло, и из её поведения трудно было вывести какие–либо заключения. Каждый раз, когда Поль пытался взять у неё пробу мочи, крыса забивалась в угол клетки.
При третьем взятии пробы он обратил на это внимание Изабеллы.
— Душно, — предположила Изабелла.
Поль состроил гримасу. У него создалось впечатление, что дело не в этом. Через час он вернулся, держа что–то за спиной. Минос уже стоял на задних лапах, взявшись передними за решётку.
Изабелле Поль показал, что принёс. Это была вовсе не игла для взятия пробы, а кусок сыра.
— Ну как? — спросил он.
— Почуял, — ничуть не усомнившись, подтвердила Изабелла.
— Прекрасно.
Он взял несколько проб — не столько для анализа, сколько для того, чтобы возбудить рефлекс. И каждый раз Минос забивался в угол. Потом без предупреждения Поль явился, держа сыр в пластмассовой упаковке.
Минос, поводя носом, уже стоял на задних лапах.
— Он чует запах! — заметил Поль.
Изабелла с любопытством поглядела на Поля, но ничего не ответила.
— Поняла? — спросил Поль.
— Объяснишь, пойму.
— Так вот, Минос угадывает, что я собираюсь делать.
— Поль, ты думаешь, среди крыс есть ясновидцы?
— Я ничего не думаю. Я констатирую. Хочешь, мы повторим опыт после того, как всё вещество будет удалено из организма?
Изабелла ответила, что так обычно и поступают. Когда же они это проделали, ей пришлось признать, что в этом случае Минос полностью терял способность угадывать.
Пока Изабелла не знала, что сказать, Поль предпринял новую серию опытов. Никакого сомнения не оставалось: он синтезировал вещество, ещё более необычное, чем все другие. Поль места себе не находил от возбуждения. Новое вещество он предложил окрестить «мемо–4».
— Почему не «мемо–3»? — спросила ничего не подозревающая Изабелла.
Поль прикусил язык.
— Да, то есть… Но, по сути, он так не похож на «мемо–2», что я думаю: пусть будет «мемо–4». Оставим немного места для «мемо–3», который мы ещё получим.
Изабелла пожала плечами.
— Как хочешь, — безразличным тоном произнесла она.
Поль поглядел на колбу с «мемо–4».
— Теперь только нужно эти синие кристаллики попробовать.
— Фу! Вылитый сульфат меди.
— Ну и что, я всё равно попробую,— и он поднял палец, призывая к вниманию, после чего изрёк: — Еда, не причинивши вреда Миносу, да не лишит жизни и Поля… Глава четвёртая, стих двенадцатый.
Поль начал оформлять заявку на «мемо–2». Он предпринял все необходимые шаги, собрал требуемые сведения, но всё никак не мог принять окончательное решение. Ему казалось, что тем самым он положит начало разглашению своего изобретения. А такая опасность появилась, особенно когда за дело взялся Жинесте, представлявший Национальный центр научных исследований. Поэкспериментировав с веществом, он пришёл в восторг от своего путешествия в прошлое. «Совсем не то, что С–24», — говорил он.
Поль вплотную занялся «мемо–4». Почему бы не принять небольшую дозу и не посмотреть, что получится. Может, перед ним раскинется широкая панорама предстоящих двадцати лет, а может, он всего лишь удостоверится, будет ли завтра дождь.
Был и другой способ, тот, что Поль использовал во время первого своего опыта с «мемо–3», когда сосредоточил мысли на брошке Изабеллы. И на том, что он обязательно должен перезарядить револьвер. Способ этот заключался в том, чтобы изо всех сил думать о каком–нибудь определённом дне. С «мемо–3» вышло здорово. Почему этот способ должен не сработать с «мемо–4»? Но сохранится ли при этом память о совершённом путешествии?
Оставшись в лаборатории вдвоём с Изабеллой, Поль поставил себе целью перенестись в будущее на пятнадцать лет вперёд. Приняв одну сотую грамма «мемо–4», он всё время повторял про себя это число, пока сознание не покинуло его.
Поль идёт по бульвару. Ночь. Половина фонарей не горит. Вдоль тротуара стоят обычные машины, но вид у многих из них плачевный: краска содрана, буфера залатаны на скорую руку, на радиаторе вмятина.
Он узнаёт перекрёсток Вавена.