Искатель. 1993. Выпуск №5
Шрифт:
Наш гид говорила и говорила об акциях, включаемых в биржевой список, об индексе Доу-Джонса, расшифровывала символы, проплывающие по экрану, растолковывала нам, кто такие «быки», а кто — «медведи», что такое продажа на срок или предписываемая законом маржа.
Рассказ ее произвел должное впечатление. Я, никогда не игравший на бирже, почувствовал непреодолимое желание позвонить своему брокеру, знать бы, где его найти, чтобы внести свою лепту в это фантастическое действо.
Гид смолкла. Радостно улыбаясь, подошел мистер Нортон, президент фондовой биржи.
— Теперь, если у вас есть еще вопросы…
— Есть, — прервал его Ворнан. — Так для чего, собственно, нужна фондовая биржа?
Нортон побагровел. Столь подробные объяснения… и уважаемый гость спрашивает, а что все это значит? Недоумение отразилось и на наших лицах.
— Следует ли из ваших слов, мистер Ворнан, — обратился к нему, придя в себя, президент биржи, — что в ваше время, время, из которого вы прибыли к нам, нет такого понятия, как обмен ценными бумагами?
— Никогда об этом не слышал.
— Может, у вас используется иное название?
— Не могу подобрать эквивалента.
Долгая пауза.
— Так как же вам удается переход из рук в руки части акционерной собственности?
Никакой реакции. Лишь легкая, возможно, насмешливая, улыбка Ворнана.
— В вашем времени есть акционерная собственность?
— Прошу меня извинить. Я изучал ваш язык непосредственно перед путешествием сюда, но в знаниях моих много провалов. И если вас не затруднит объяснить мне на элементарном уровне…
Хладнокровия и доброжелательности Самюэля Нортона как не бывало. Щеки его побагровели, глаза засверкали. Нечто подобное произошло и с Уэсли Брутоном, когда тот узнал от Ворнана, что его великолепный особняк, построенный на века, словно Пантеон или Тадж-Махал, затерялся в столетиях, и если и существует, то уж паверняка не используется по назначению, а являет собой забавный пустячок, свидетельство бестолковости древних. Президент биржи и представить себе не мог, что Ворнан абсолютно ничего не знает о его любимом дитяте.
— Акционерное общество… это компания, — начал Нортон. — Группа людей собирается вместе с тем, чтобы получить прибыль. Чтобы производить какой-либо продукт, оказывать некие услуги…
— Прибыль, — Ворнан словно пробовал слово на вкус. — Что такое прибыль?
Нортон прикусил губу и промокнул носовым платком выступивший на лбу пот. После короткой паузы продолжил:
— Прибыль — это превышение вырученных средств над затратами. Как говорят, добавочная стоимость. Главная цель акционерного общества или корпорации — получение прибыли, которую затем можно разделить между ее владельцами. При этом необходимо обеспечить высокую производительность труда, дабы издержки производства оказались ниже цены, которая диктуется условиями рынка. Причина, по которой люди объединяются в акционерные общества вместо того…
— Извините, я за вами не поспеваю, — прервал его Ворнан. — Мне бы попроще. Цель корпорации — получить прибыль, чтобы потом разделить ее между владельцами, так? Но кто такой владелец?
— Я как раз к этому и подхожу. В юридическом смысле…
— И какая польза от этой прибыли?
Я чувствовал, что Ворнан сознательно заводит президента биржи. В тревоге посмотрел на Колффа, Элен, Хеймана. Те вроде бы ничего не замечали. Холидей, приставленный к нам представитель администрации, чуть хмурился, возможно, потому, что вопросы Ворнана Девятнадцатого казались ему очень уж скучными.
Ноздри Нортона зловеще раздулись. С огромным трудом ему удавалось сдерживаться. Один из репортеров, от которого не укрылась перемена в настроении президента биржи, приблизился к нему. Яркая вспышка фотокамеры еще более рассердила Нортона.
— Следует ли из ваших слов, — медленно процедил он, — что в вашей эре акционерное общество неизвестно даже как понятие? А деньги вышли из обращения?
— Боюсь, что должен ответить утвердительно, — с улыбкой проинформировал его Ворнан. — Анализируя ваши объяснения, я не могу подобрать каких-либо эквивалентов.
— И такое случилось в Америке? — спросил Нортон.
— Америки у нас тоже нет. Я прибыл из Централити. Не могу подобрать сообразных понятий. Мне трудно даже приблизительно…
— Америка исчезла? Как и когда могло такое случиться?
— О, полагаю, в эпоху Очищения. Тогда изменилось многое. Давно это было. Америка для меня новое слово.
Эф. Ричард Хейман не замедлил воспользоваться представившейся возможностью выудить из Ворнана интересующие его сведения.
— Кстати, об эпохе Очищения, которую вы только что упомянули. Мне хотелось бы знать…
Но его прервал негодующий голос Самюэля Нортона:
— Америка исчезла? Капитализм приказал долго жить? Такое просто невозможно! Говорю вам…
Один из его помощников торопливо подскочил к нему и что-то зашептал. Президент биржи кивнул. Взял из руки помощника фиолетовую капсулу и коснулся ее ультразвуковой насадкой запястья левой руки. Последовал легкий хлопок, судя по всему, Нортон ввел себе какой-то транквилизатор. Затем глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки.
— Не хочу скрывать от вас, что мне трудно поверить в ваши слова, — говорил он уже более спокойно. — Мир без Америки. Мир без денег. Неужели у вас там коммунизм?
Повисла тяжелая тишина. Телекамеры скользили по нашим лицам, отражающим злость, неверие, тревогу. Наконец Ворнан прервал затянувшееся молчание.
— Это еще один термин, которого я не понимаю. Прошу извинить меня за столь вопиющее невежество. Боюсь, мой мир совсем не похож на ваш. Однако… — тут последовала одна из его ослепительных улыбок, — я прибыл сюда, чтобы познакомиться с вашей жизнью. Пожалуйста, расскажите мне, для чего нужна ваша фондовая биржа.