Искатель. 2014. Выпуск №8
Шрифт:
Голос говорившего мистера Бальдра, и так всегда тихий и умиротворенный, к концу речи снизился до едва заметного шепота. Оппоненты, внимательно слушавшие коллегу, окончательно затихли и прониклись его успокаивающим тенором.
— Кажется, я понимаю, о чем вы говорите. Именно благодаря переосмыслению бытия через внутреннее самосознание и создаются произведения искусства, так поразившие нашего чересчур рационального мистера Брока своим несоответствием с жизнью. Видимо, под внутренним «я» и индивидуальным развитием духа он и подразумевал тайную информацию, данную людям с момента рождения. Не так ли?
Мистер Брок, не нашедший сторонников своей точки зрения, изрядно сконфузился, как это часто бывало с ним после очередной вспышки, и промычал нечто утвердительное.
Разговор понемногу продолжался,
Несмотря на юный возраст, а девочке только минуло двенадцать лет, она привыкла напряженно думать над всеми вопросами жизни, и не важно, насколько существенны они были. Сложно сказать, повлияло ли здесь отсутствие сверстников, а следовательно, и нужного в этом возрасте Общения, чрезмерное увлечение книгами, пытливый любознательный ум иди трагедия в настолько раннем детстве девочки, что это происшествие не должно было оставить никаких видимых следов. Но все вкупе, несомненно, способствовало скорому духовному росту ребенка. Привыкшие к этому за долгие годы учителя давно перестали обращать внимание на одаренность Флорентины, принимая это как должное. Но всегда печальный взгляд матери подолгу был устремлен на единственную и драгоценную дочь, и сердце ее полнилось тоской и невыразимым, а оттого мучительным предчувствием надвигающейся беды.
Старинные массивные напольные часы в облицовке из мореного дуба тяжелым басом разорвали сонную тишину обеденного зала, отразившись гулким эхом в головах сидящих людей. Все вздрогнули и, словно очнувшись от оцепенения, стали оживленно собираться и переговариваться между собой. Под цепким взглядом гувернантки Флорентина, повернувшись к матери, сделала изящный реверанс со словами «bonne nuit, maman [4] » и, дождавшись ответной несколько меланхоличной доброй улыбки и кивнув на прощание остальным, легко выпорхнула из зала.
4
Доброй ночи, мама (фр.).
Уже глубокой ночью в голове лежащей под плотным шелковым балдахином девочки снова зазвучали чудные музыкальные переливы, потрясая и будоража ее волшебными неземными гармониями. У Флорентины спешно мелькнула мысль о том, что неплохо было бы обсудить это с дорогам ей мистером Бальдром. Но мысль появилась и быстро исчезла, растворившись в холодном лунном мерцании, струящемся в уплывающем сознании девочки. Хороводы бесплотных образов ярким водоворотом закружились в ее воображении, и тихий сон, полный сказочных чудесных тайн, принял ее в свои объятия.
* * *
«И жесткие звуки влажнели, дробясь,
И с прошлым и с будущим множилась связь».
Случалось ли вам когда-либо испытывать тайную горечь ожидания? Те мгновения, когда нарастающая внутренняя дрожь горячей лавой струится по жилам, дыхание сдавлено, а из груди вырываются жалкие полувздохи-полувсхлипы? О мучительная жажда познания, сжигающая душу изнутри и оставляющая после себя мертвый пепел! Сердце, сжатое железными тисками воли, судорожно трепещет от невозможности отыскать решение.
Слезные мольбы души призрачной дымкой повисают в вечернем воздухе, изредка пополняясь каплями слов, шепотом сорвавшихся с искусанных губ.
Сквозь открытое нараспашку окно вместе с пряным ароматом тимьяна в комнату девочки влетала мелодичная песня амадин, в избытке обитающих в парке. Но даже в их проникновенном пении Флорентине чудился некий четкий ритм, неизбежно отсчитывающий оставшееся время, которого, как ей казалось, становилось все меньше. Она не могла сказать, откуда и когда в ней зародилась эта мысль, неотступно преследующая ее день за днем, но тревога и беспокойство не отпускали ее измучившуюся душу. Ускользающая догадка бестолково маячила на периферии сознания, дразня и дурманя недоступностью, не позволяя девочке приблизиться к себе. Порой после долгих исканий и усиленных медитаций, во время наивысшего эмоционального напряжения, находясь в крайне взволнованном и возбужденном состоянии, она думала, что близка к разгадке как никогда раньше. Но проходила минута, другая, и ответ снова ускользал в неизбывную тень, будто насмехаясь над ее тщетными усилиями. Бессилие и апатия завладевали ею, но она снова и снова, не оставляя бесплодных попыток, отдавалась безжалостному и бурлящему потоку учения и познания, неустанно находясь в поисках потерянного связующего звена бытия.
Шло время, зимы сменяли одна другую, блеклой вереницей проносясь в жизни Флорентины и практически не оставляя никаких ярких впечатлений. Но мудрая природа, не озабоченная ничьими мнениями, скромно заботилась о своих чадах, благосклонно радуя их бессчетными дарами юности. И вот уже молодая девушка, после долгой вечерней прогулки по роскошному обширному парку, устало сидела возле раскрытого стрельчатого окна, упоенно вдыхая по-летнему теплый, сладкий, цветочный аромат. Голова наливалась свинцовой усталостью, отяжелевшие веки упрямо смыкались, а голова медленно опускалась на изящно согнутые полукругом руки. Несмотря на внешне физическую усталость, мысли и образы, накопленные за богатый событиями день, кружились в сумасшедшем темпе, все больше набирая обороты. Из головы Флорентины никак не могла выйти одна сцена, случившаяся утром этого уже уходящего дня. Событие, ничем не примечательное, затронуло потайные струны ее глубокой души, отчего милое волнение разлилось в груди, будоража предчувствием чего-то нового, неизведанного, но между тем и скрыто знакомого, словно прекрасное воспоминание из давно ушедшего детства.
День выдался на редкость ясным и теплым, и Флорентина после уютного семейного завтрака, находясь в самом прекрасном расположении духа, несмотря на раннее для занятий время, направлялась в танцевальный класс к мистеру Бальдру. Еще при подходе к нему она уловила чудесные музыкальные звучания, мягкой волной перетекающие друг в друга, непрерывно и причудливо изменяющиеся в форме и интонации, где каждый звук нанизывается сверкающей жемчужиной на длинную музыкальную нить, бесконечно струящуюся в замершем воздухе. Каждая нота а череде волшебных музыкальных фраз заостренной стрелой пронзала сердце девушки, навевая смутные воспоминания далекого прошлого, когда мелодии несколько иными тембрами, не менее волнующими, звучали в ее мыслях, но вскоре запрятались глубоко в подсознание неизбежным и скорым взрослением. Ее душа нисколько не очерствела и была так же нежна и восприимчива к любым внешним впечатлениям, только исчезли непосредственность и дерзость мысли, которые присущи, в сущности, детям. И лишь люди, именуемые гениями или творцами, волей таинственного случая смогли сохранить малую частицу этого крайне неординарного мышления, щедро используя его во благо творчества. К счастью, эта совершенно по-новому звучащая музыкальная речь пробудила доселе спящие впечатления, которые теперь медленно проникали в чувства Флорентины. Но она ни о чем не догадывалась, завороженная не слыханным никогда ранее полнозвучным тембром музыкального инструмента.
Крадучись на носочках мягких летних туфель, не желая никаким посторонним шумом осквернить благословенную музыку, Флорентина приблизилась к танцевальному классу и осторожно приоткрыла тяжелую дверь, не скрывающую тайн своего обитателя.
На единый миг девушка была ослеплена ярким солнечным светом, который в избытке наполнял вытянутую прямоугольником комнату, отчего мистер Бальдр, выписывающий легкие и изящные па, казался неземным существом, спустившимся на бренную землю, чтобы поражать неискушенных зрителей красотой и благородным величием. Сквозь тонкие, из воздушной вуали шторы, спускавшиеся на окна пышными складками, лилось золотистое свечение, самым невероятным образом преображая все вокруг: время будто повисло в воздухе, каждая кружащаяся пылинка остро была видна под ослепительными лучами, которые мягкой волной омывали точеную фигуру мистера Бальдра.