Искатели приключений: откровения истории
Шрифт:
– Я думаю, он ошибается!.. Следи за ним, дочь моя. Нельзя допустить, чтобы это письмо после того, как он его напишет, было отправлено. Кстати, мы так и не узнали, где проходят заседания этой проклятой ложи.
Лоренца мрачно покачала головой.
– Мне кажется, он мне не доверяет. Он мне так никогда этого и не сказал. Но я попробую еще раз…
– Конечно, конечно, но главное – не допустить отъезда…
Несколько дней Лоренца наблюдала за мужем. Но толи он еще не принял окончательного решения, толи выжидал, как будут развиваться события во Франции, только к этому вопросу он больше не возвращался и проводил все свое
Может быть эта столь непривычная для него сдержанность была плодом проявляемой осторожности. В самом деле, черные силуэты ближе к вечеру крадучись сновали около дома. Ночью движение теней на площади оживлялось. Лоренце трудно было сказать, собирается ли Калиостро с друзьями на заседание пресловутой Ложи. Она ничего не слышала и не видела.
Отныне каждый вечер с заходом солнца Калиостро заканчивал прием, отсылал оставшихся больных и спокойно коротал время дома. После ужина он поднимался к себе и появлялся только утром. Лоренца никогда не слышала подозрительного скрипа двери, который мог бы выдать его уход. Ей было невдомек, что подвал их дома сообщался с подвалом соседнего, выходящего на тихую улочку. По этой улочке легко было ускользнуть от преследователей. Именно эта особенность оказала решающее влияние на Калиостро при выборе жилища…
Приближалась осень.
Капуцин-секретарь внимательно прочел письмо, исправил ошибки и отдал его Калиостро.
– Вы думаете, что французская ассамблея пойдет вам навстречу?
– Почему бы нет? Она не может не знать о той работе, которую я там проделал. Я мог не допустить скандала с колье, который нанес такой удар по престижу королевы, я мог бы нейтрализовать графиню де ля Мотт или донести на нее, я мог бы… не сводить ее с Оливией, которую я заметил из-за ее удивительного сходства с королевой среди огромного числа молоденьких девушек, посещавших королевский дворец. Я всегда был другом народа, к которому питал глубокое уважение. Вспомните, во время моего пребывания во Франции я вылечил 15000 больных и многих из них бесплатно. Нет, ассамблея не может отказать в возвращении такого человека, как я, кто еще в состоянии многое для нее делать. Вы думаете иначе?
– Я думаю так же, и очень этого желаю, потому что хочу сопровождать вас. Но, дорогой друг, это письмо мне кажется опасным. А вдруг оно попадет в руки недоброжелателей. Вы подробно пишете о вашей масонской деятельности, о вашей роли в событиях Франции…
– Поэтому оно не покинет меня, разве что попадет в самые надежные руки. Один из наших братьев завтра едет во Францию с официальной миссией, которая освобождает его от досмотра багажа. Он обещал захватить письмо. Завтра я ему его передам нашим обычным способом…
Лоренца все слышала: она спряталась за платьями в шкафу, стоящем в малой гостиной. Сердце ее ушло в пятки, ведь она до сих пор так и не смогла узнать, как Джузеппе передает свои секретные послания своим соратникам.
– Что вы будете делать до этого времени? – спросил отец Рулэн.
– Письмо постоянно будет при мне. Этой ночью я хочу поработать в лаборатории и не буду ложиться спать.
– Если я вам больше не нужен, я хотел бы уйти. Мне нужно навестить некоторых больных, я не могу
– Это излишне… Спокойной ночи, мой друг, думайте о будущем. Скоро мы будем абсолютно свободны, и вы, и я, и счастливо заживем в свободной стране…
Лоренца услышала, как мужчины спустились по лестнице, ведущей к выходу, затем она быстро выбралась из шкафа. Ей было жарко, несмотря на то, что из-за прохладной погоды в камине пришлось зажечь огонь, она чувствовала себя страшно усталой, почти больной. Во рту у нее был привкус горечи. Ей нужно было любой ценой завладеть письмом, которое муж положил к себе в карман. Но как, если он не собирался спать, а времени оставалось так мало?
Все ее страхи, суеверные тревоги выкристаллизировались в это письмо, в этот клочок бумаги, означавший для нее возвращение в страну, которую она ненавидела, окончательный разрыв с тем, что она только начинала обретать, безвозвратный отход от церкви. Ее ограниченный ум был помрачен страхами, внушениями исповедником. Она пришла в полную растерянность и потеряла здравомыслие. Только одна мысль владела ею: заполучить письмо. Но как?
На лестнице она столкнулась с Джузеппе. На голове у него была шляпа.
– Я сейчас должен уйти, – сказал он, – мне нужно зайти к аптекарю Камиоди Фиори, но я долго не задержусь. Я поднимаюсь за плащом, на улице становится очень свежо.
– Ты прав, – машинально ответила она. – Оденься потеплее.
Когда дверь за ним закрылась, Лоренца еще долго стояла внизу лестницы, не зная, что предпринять. В этот момент из кухни вышла служанка.
– У меня закончились свечи, дона Лоренца. Я хочу пойти к торговцу, но нет денег.
Порывшись в кошельке, Лоренца протянула девушке деньги. Перед уходом служанка сказала:
– Не могла бы, госпожа графиня, немного побыть на кухне. Я открыла вино и все приготовила к ужину, но мне бы не хотелось, чтобы поросенок подгорел на вертеле.
– Я послежу, не волнуйся.
Как только служанка ушла, Лоренца быстро оглядела кухню. Затем она зажгла огарок свечи и спустилась в подвал по винтовой лестнице.
Через несколько мгновений она уже вновь была на кухне. Погасив свечу, Лоренца подошла к столу, где Джулия, так звали служанку, приготовила все для ужина. Она в нерешительности замерла, но тут ее взгляд упал на церковную репродукцию на стене, изображавшую ангела, разившего грешников своих огненным мечом. Она быстро вылила в графин с вином содержимое маленького флакончика, который держала в руке. Она потрясла графин. Вино слегка помутнело, затем вновь обрело прозрачность. Лоренца осторожно его попробовала и, не почувствовав никакого привкуса, поставила на место. Хлопнула входная дверь.
Когда Джулия вернулась от лавочника, она застала хозяйку за приготовлением мяса к ужину.
Полночь уже давно миновала, когда Лоренца, накинув на ночную рубашку плащ, осторожно спустилась по лестнице. Ночь была темна, но она не взяла свечи, чтобы служанка не заметила света. Подойдя к двери, ведущей в подвал, она осторожно открыла ее и долго прислушивалась. Снизу не доносилось ни звука, лишь слабый свет освещал винтовую лестницу. Взяв в руки башмаки, она спустилась на одну ступеньку, потом еще на одну. Ее босые ноги неслышно ступали по холодному камню. На середине лестницы до нее донесся раскатистый храп, и она быстро спустилась вниз.