Искатели прошлого
Шрифт:
— Это? — Иссингри прикоснулась к своей скуле. — Нет, эти раны я сама. Знак вины, знак ошибки, — она сверкнула глазами на Лидию, и в глубине ее зрачков вспыхнули на мгновение багровые огоньки.
К Лидии она относилась по-особенному: с куда большей заботливостью, чем к Сандре или Залману, и в то же время в ее интонациях и взглядах, обращенных на девушку, сквозил постоянный упрек.
— Я охраняла Дэнис, которого кесу называли Дийнэ, — продолжила Иссингри. — Он сбежал. Была атака человеческих колдунов-повелителей на души кесу, очень сильное колдовство. Наргиатаг называет — ментальный удар. Люди это не чувствовали,
Сандра кивнула. Она подалась вперед и слушала с жадным любопытством, а Лидия сидела, словно окаменевшая. Залман подумал, что речь идет, наверное, о том зеленоглазом Дэнисе, о котором он читал в дневнике.
— Куст маурсог оборвался. Это не может быть, у маурсог сильные длинные корни, они держатся глубоко, и никакой ветер не отрывает их от скалы. А у этого все корни порвались, как гнилые веревки. Я не успела совсем немного, Дэнис упал в пропасть вместе с маурсог и разбился.
Иссингри в упор посмотрела на Лидию, потом перевела взгляд на огонь.
— Так вот что это был за куст… — тоже взглянув на Лидию, пробормотала Сандра.
— Я взяла кинжал и порезала себе лицо, как надо по обычаям аласигу. Наргиатаг сказал, чтобы я уходила прочь, иначе он может меня убить. Я ушла далеко на юг, в дикие дальние леса, и жила там двадцать лун, а потом пришли кесу с севера, они говорили о победе врагов Наргиатага и о геноцид в Кесуане. Тогда я решила, вернусь, посмотрю. Живых не было, только много-много костей и черепов кесу, и ржавые обломки оружия. Есть колдовство, чтобы кости, камни, вещи показали прошлое, и я увидела, как они умирали. Еще я узнала, что Наргиатага человеческие колдуны убить не смогли. Он отменил мое изгнание и принял мою помощь. Человеческие повелители долго не знали обо мне, — Иссингри ухмыльнулась, мелькнули острые клыки. — Я аласигу, умею прятаться, быть невидимой. Я нарушила их план, и мне сладко об этом знать. Они думали так, что Наргиатагу никто не поможет вернуть силу, но я пришла и сделала то, чего они не хотели. Я для них кость в горле.
На четвертый день пологий берег с топкой отмелью сменился каменной стеной, теряющейся в тумане. Стало темнее, словно в очень пасмурный день. Потом был пробитый в скале туннель — когда лодка вошла в него, с обеих сторон вынырнули не то змеи, не то головы каких-то подводных тварей, напоминавшие обтянутые бледной кожей коровьи черепа на длинных тонких шеях. Они поднимались над черной водой на два-три метра и меланхолично покачивались. У каждой пара сияющих рожек, их свет озарял своды с торчащими вниз громадными зубьями, покрытыми белесым налетом.
— Сталактиты, — сказала Лидия тихо.
Змеи, что ли, так называются?
А Сандра заметила:
— Они у вас сразу и фонари, и стражи? Удобно.
С Иссингри она болтала запросто, ее не смущали ни клыки, ни то, что Иссингри кесу и вдобавок могущественная колдунья. Впрочем, вспомнил Залман, она ведь Королева Всех Кошек и Собак, поэтому ей можно все.
После туннеля снова мчались вдоль отвесной скалы под открытым небом — или,
Вода была быстрая, бурная, но кесейской лодке это не мешало. Завернув в небольшую бухту, она подошла к каменному причалу.
Шершавые гранитные тумбы с проржавевшими кольцами. На потрескавшихся плитах лежал полусгнивший остов то ли еще одной лодки, то ли небольшой яхты, а дальше стояло изваяние ящера с мощными лапами толщиной в человеческий торс и злобной выщербленной мордой. Над площадкой нависал туманный балдахин, и вырубленная в волглой стене лестница уводила за пределы видимого.
Когда проходили мимо ящера, тот слегка шевельнулся, повернул голову. Лидия вздрогнула, а Залман подумал: вот, значит, как, не каменный он, а живой… или здесь, в Гиблой стране, одно другому не мешает?
Дорога, выложенная брусчаткой, с чахлыми деревьями по обе стороны, поднималась в гору. Потом впереди выросла скала или здание, очертания которого скрадывал все тот же молочный туман. Отчетливо вырисовывался только центральный фрагмент — словно кружок, протаявший в обледенелом окне: широкая лестница в несколько маршей, почти сплошь разбитая, за ней белая стена с высокой аркой, обрамленной рельефным орнаментом, и возле края лестницы стоит одинокая фигура в темном плаще.
— Наргиатаг ждет, — объявила Иссингри. — Идем!
Еще один персонаж из того дневника, подумалось Залману, их становится все больше и больше.
Тот, кто разбивал вдребезги ступени, вряд ли имел в виду, что этой лестницей и в дальнейшем будут пользоваться. Приходилось подниматься зигзагами, огибая поврежденные участки. Сандра выглядела рассерженной, и Залман расслышал, как она тихонько цедит:
— Мог бы спуститься и встретить на середине… Или церемониал не для него писан!
Человек, ожидавший наверху, кутался в плащ из черного меха, словно ему было холодно. Высокий, широкоплечий, длинные светлые волосы спутаны, как будто их давно не касалась расческа, но худое, с резкими чертами лицо гладко выбрито. Это бледное лицо, хотя и было лишено признаков возраста, выглядело изможденным, как у тяжелобольного. Холодные голубые глаза ("ледяные", вспомнилось Залману прочитанное определение) изучали и оценивали, но не выдавали никаких чувств.
— Я рад приветствовать вас у себя в гостях, — низкий завораживающий голос, как и было написано в дневнике. — Меня здесь уже больше двухсот лет не навещали приятные гости… Я имею в виду, гости из страны людей, Иссингри, — добавил он, взглянув на кесейскую колдунью.
— Я тоже рада вас видеть, — светски улыбнулась в ответ Сандра, — и сожалею о том, что наша встреча не произошла чуть раньше, на середине этой лестницы — как принято, когда общественные деятели нашего ранга наносят друг другу визиты.
— Гранд-советник Янари, если бы я мог спуститься по этой лестнице вам навстречу, я был бы счастливейшим человеком на Долгой Земле, — на бледных до синевы губах мелькнула ироническая, с налетом затаенной горечи усмешка.
— Ну, может, я придаю церемониалу слишком большое значение, — Сандра снова обезоруживающе улыбнулась. — Говорят, с новоиспеченными гранд-советниками это бывает, вроде возрастной болезни. Спасибо, Валеас, что вы послали Иссингри нас встретить, а то бы мы долго до вас добирались.