Искатели прошлого
Шрифт:
Я попросился с ребятами, которые должны были отнести им заранее приготовленные ящики. Капитан вначале не хотел меня пускать ("мало ли, что взбредет в голову этим диким тварям", а если он потеряет следопыта, его разжалуют, и это еще при условии, что караван не собьется с пути), но я сказал, что надену куртку механика и замотаю лицо шарфом, тогда он скрепя сердце разрешил.
Мне хотелось посмотреть на них вблизи. Вдруг там Хэтэсси? То, что у нас с ней было, это, конечно, не совсем любовь, мы оставались чуждыми друг другу существами, но привязанность, взаимный интерес, опьяняющая
Инициатива принадлежала Хэтэсси. Я так и остался в неведении, нарушила ли она тем самым какой-нибудь запрет своего племени, и подозревали об этом или нет остальные кесу, в том числе ее мать. Не знаю также, зачем ей это понадобилось. Благодарность за то, что я спас Беалдри? Любопытство? Склонность к экспериментам? Для меня, шестнадцатилетнего мальчишки, видевшего женщин человеческой расы только на картинках (пожилая Ганна не в счет), это было таким подарком, что я в то время никакими вопросами не задавался — я просто был счастлив.
Мы устроили себе укромный уголок в заброшенных норах суслагов, натащили туда звериных шкур, кесейских ковровых подушек и хвороста для огня. Хэтэсси еще бросала в костер какие-то высушенные травы, от их аромата мы совсем теряли голову. Потом, когда я стал работать в Трансматериковой, у меня были девушки из тех, что занимаются этим ради заработка, но ни с одной из них не было хотя бы вполовину так же замечательно, как с Хэтэсси.
Я люблю Вир — и все-таки даже сейчас испытываю отголосок того желания, вспоминая Хэтэсси. В пещере, озаренная светом пляшущего пламени, она была похожа на гибкую длинноногую циркачку в сером бархатном трико и такой же маске. В рубиновых глазах горят огоньки, в ушах покачиваются длинные блестящие серьги. Прямой нос, точеный треугольный подбородок, груди — два небольших холмика, увенчанных заостренными темно-розовыми бутонами. Ага, конечно, "отголосок"… Если бы это еще хоть раз повторилось! Так что Вир поделом хотела залепить мне по физиономии.
По колено проваливаясь в сугробы, мы потащили под сень деревьев двадцать ящиков с данью. Сбоку у ящиков ручки, чтобы удобнее нести. Караванный менеджер по контактам с кесу шел рядом налегке, и я спросил у него:
— Что там внутри?
— Как обычно, дешевый шоколад… Залман, ты? Это не твоя работа. Что ты здесь делаешь?
— Я попросился, какая разница? А вы что-то перепутали, шоколад не может столько весить.
— Значит, сгущенка.
— В чугунных банках?
Он повернулся, глаза на худощавом небритом лице сердито сверкнули.
— Я же сказал, это не твоя работа! — менеджер почти шипел, как змея. — Ты следопыт, а не грузчик, не привык таскать тяжести!
Я сильный, и вовсе я не жаловался, только хотел предупредить об ошибке: ни плитки шоколада, ни сгущенка не могут быть такими тяжеленными. Не слушая меня больше, он обогнал процессию и первым вступил под сень узловатых переплетенных ветвей, выбеленных изморозью.
Здесь ожидали кесу. На них были меховые плащи, надетые поверх пушистых шапок бронзовые шлемы, куртки и штаны из выдубленных шкур, с нашитыми металлическими пластинками. Ножны мечей и кинжалов богато украшены — это говорило
Из-за деревьев доносилось фырканье грыбелей. Над нами возились птицы, изредка оттуда сыпались снежинки. Приятные мелодичные голоса кесу контрастировали с их угрожающим видом, а голос менеджера по контактам напоминал трепыханье рыбы, выдернутой из проруби. Хэтэсси здесь не было.
Нам велели поставить ящики в ряд на расчищенной от снега площадке.
— Ты посмотри на этого, Яранса. На этого, у которого лицо закрыто до самых глаз.
Кесу говорила на сескаде, и я понял, что речь идет обо мне.
— Враг? — спросила другая, самая рослая в этой компании, ее ножны были особенно роскошными, а широкий кожаный пояс украшали изысканные серебряные узоры.
— Он не похож не врага. Остальные смотрят на нас со страхом и отвращением, даже тот, кто у них командует, хотя он старается это скрыть. А этот — не боится, и отвращения, как другие, не чувствует. Может быть, он слуга Наргиатага?
— Мне не ведомо, так ли это, — отозвалась ее собеседница. — И если так, почему он прячет от нас лицо? Что еще ты можешь о нем сказать?
— Теперь он забеспокоился, — отметила первая. — Давай убьем его и узнаем, каковы на вкус его сердце и печень!
Я напрягся и сунул руку в карман, где лежал пистолет.
— Видишь, он меня понял! — засмеялась кесу.
Они перешли на незнакомое мне наречие, но Наргиатага, упомянули еще несколько раз. Я слышал об этом их божестве от Беалдри и Хэтэсси. Или это не бог, а какое-то вполне реальное существо? Однако эти мысли едва мелькнули. Я приготовился к драке. Желающим попробовать на вкус мое сердце придется дорого заплатить за это удовольствие.
Тут нас позвал менеджер, и мы по протоптанной тропинке потянулись обратно.
— Эй, человек с закрытым лицом, я пошутила! — прозвенел позади серебристый голос — кесу снова говорила на сескаде. — Если ты служишь Наргиатагу, тебе нечего страшиться. Мы расскажем Наргиатагу, что мы тебя встретили.
Менеджер по контактам полиглотом не был, но заметил, что я нервничаю, и всю дорогу меня распекал: и ящик с шоколадками для меня неподъемный, и кесу я испугался так, что чуть не дошло до конфликта, поэтому на будущее я должен заниматься своим делом и не мешать другим; разве как мне, следопыту, понравится, если мне в помощники начнут набиваться грузчики и повара? Еще и капитану пожаловался, тот меня тоже обругал.
Я слушал их рассеянно. Весь этот эпизод похож на ребус, в котором сразу три непонятных элемента (пудовые шоколадки, пресловутый Наргиатаг и разговор кесу), и даже то, что я, сам того не желая, не остался в долгу и подсунул этой Ярансе и ее проницательной подружке встречный ребус — слабенькое утешение.
Она вернулась, но мы опять поссорились. Я люблю Вир, и все-таки не могу согласиться на ее условие.
Лучше все по порядку. Мы целовались в комнате с камышами на обоях, Вир стянула трикотажную солдатскую фуфайку и разрешила целовать свою грудь. Я надеялся, что теперь мы пойдем в постель, однако вместо этого она попросила меня сварить какао.