Искатели жребия
Шрифт:
— Не-ет, не чушь! — Калинов впился взглядом в лицо Зяблика и погрозил пальцем. — Я ведь все-е-е знаю!
Зяблик глаз в сторону не отвел. Не глядя, отряхнул брюки, возмущенно фыркнул:
— И что же ты знаешь?
— Знаю, что у тебя был волюнтофаг. Это раз. Знаю, что ты взял напрокат флаер как раз перед тем, как была похищена Марина. Это два. И в это же время ты арендовал коттедж под Комаровом. Это три. В коттедже легко было скрывать похищенную. И похитить ее тебе было нетрудно: Марина не стала бы опасаться друга семьи… А гипнотический блок напрочь спрятал тебя в ее памяти. Ты хорошо все рассчитал. —
Пока он говорил, возмущение Крылова улеглось. Зяблик успокоился, на губах его зазмеилась усмешка, он сделал глоток и сказал:
— Копай! — Он пожал плечами. — Можешь хоть всю планету насквозь прокопать. Жаль только денег налогоплательщиков… Волюнтофаг и дисивер — это плоды твоей болезненной фантазии, а флаер и коттедж под Комаровом — не преступления. Флаер мне нужен, чтобы летать к любовнице, а в коттедже я могу ее принимать. Не беспокоя жену…
— У тебя нет любовницы!
— Откуда ты знаешь? — Крылов ухмыльнулся. — Неужели ты занялся моей личной жизнью?.. Странный интерес для отдела аномалий! Мне кажется, наличие у мужчины любовниц аномалией не является.
— У тебя нет любовницы! — повторил Калинов. — Так что придумай что-нибудь поинтереснее. Мне только непонятно, зачем тебе сталкивать меня с монистами. Какой тебе в этом прок? Ведь тебе же всегда было глубоко наплевать и на монистов, и на полистов!
Крылов единым махом проглотил коктейль и сказал:
— Мне и сейчас на них наплевать. Если это все, что ты хотел мне сказать, можешь выметаться. Впрочем, как гостеприимный хозяин, предлагаю повторить. Допивай!
Калинов кивнул и освободил стакан. Крылов удалился к бару, снова взялся за колдовство. Калинов внимательно изучал его широкую спину.
«Ничего, что грудь впалая — зато спина колесом», — вспомнилась вдруг услышанная где-то фраза. Он усмехнулся и спросил спину:
— Не возбудить ли мне против тебя уголовное дело?
— Валяй! — Крылов даже головы не повернул. — Если все твои доказательства на уровне флаера и коттеджа в Комарове, это будет очень веселое для моего адвоката дело.
«Да, — подумал Калинов, — тут ты, голубчик, прав: зацепить тебя и в самом деле пока нечем. Пока…»
Зяблик наконец разобрался с коктейлями и вернулся в кресло. Протягивая стакан, посмотрел Калинову прямо в лицо. Да, Оскара он явно заслуживал. Вот только жило в его глазах, в самой глубине зрачков, какое-то легкое беспокойство. А может, ему просто хотелось в туалет и подчеркиваемое гостеприимство мешало исполнить желаемое…
Калинов сделал хороший глоток и сказал тихо:
— Ладно, если бы дело было в Марине, я бы тебя легко простил: Марина тебе не нужна. Но то, что случилось сегодня…
— А что случилось сегодня? — Зяблик спокойно выдержал взгляд Калинова. Даже не моргнул.
— Куда ты дел Виту?
Зяблик фыркнул:
— Так… Теперь я еще и Виту украл! А двоюродную бабушку твою я случайно не убил?!
Калинов смотрел на него во все глаза. Усмешка медленно сползла с губ Зяблика, он вдруг поежился:
— Подожди-ка, Сашка, ты о чем?!
Калинов слегка
— Разве ты сегодня не встречался с нею? На углу Литейного и Невского?
Крылов растерянно замотал головой:
— Нет. В последний раз я ее видел, когда мы с Алей были у вас в гостях. — Он снова замотал головой. — Подожди-ка! Ты меня не разыгрываешь?
И тогда Калинов, сам не зная почему, все ему рассказал о сегодняшних событиях. Без раскрытия служебных тайн, но достаточно подробно.
Когда он закончил, Зяблик несколько минут просидел, вперив остановившиеся глаза в пространство. Словно скоропостижно скончался. Потом ожил, встал, отряхнул брюки, подошел к бару и, достав бутылку коньяку, приложился прямо к горлышку.
— Дурак ты, Сашка! — сказал он, и голос его дрогнул. Интересная это была дрожь: словно от радости, что сбылась наконец вековая мечта. — Дурак ты, дурак! Она же просто сбежала от тебя, а ты, шнурик, этого даже не понял! Достал ты ее, вот она и сбежала!
Он сказал это таким тоном, что Калинов встал и отобрал у него бутылку. Подумав, тоже сделал глоток из горла.
— Куда она могла?.. — Он осекся, потому что Зяблик просто лучился радостью.
— Куда? — Зяблик погрозил ему пальцем. — Шалишь… Так я тебе и сказал!
Вернувшись на работу, Калинов зашел к дежурному. Радостных новостей не было: сигнал Витиного протектора в эфире не объявился. Тогда Калинов отправился к себе в кабинет и достал из стола искатель-файндер. Включил. Прибор молчал. Калинов ввел в него код протектора, который предназначался для Марины и лежал сейчас в сейфе. Файндер сразу ожил, запищал, на маленьком экранчике появился румб. Калинов перестроил прибор обратно, на частоту Витиного браслета. Тишина.
«Значит, ты догадался, куда она сбежала», — мысленно обратился он к Зяблику. Ответа, естественно, не получил.
Он сунул файндер в карман и вышел из кабинета. У джамп-кабин в этот час уже никого не было. Он вошел и закрыл за собой дверь. Кровь колотилась в виски. Он прислонился лбом к холодной панели пульта и постоял так, уговаривая себя успокоиться. Потом набрал индекс, даже не удивившись, что так хорошо его помнит. И тем более не удивился, когда стены кабины затянуло серым туманом.
А потом туман исчез, и пришлось зажмуриться. Как когда-то. Наконец открыл глаза.
Ничего здесь не изменилось. Луг с незнакомыми — или теперь знакомыми? — цветами был все тот же. И те же купы темно-зеленых деревьев на горизонте. И синее солнце по-прежнему висело над слепящей гладью озера.
«Ты кто?.. Новьёк?»
Знакомый голос раздался так явственно, что Калинов, похолодев, оглянулся. Однако сзади никого не было. Причуды памяти. И луг был пуст, и на пляже никто не визжал. Стояла такая тишина, что даже озноб пробрал. Калинов тряхнул головой, отгоняя навязчивые воспоминания. Но воспоминания отгоняться не желали. Тогда он закусил губу и достал из кармана файндер. Включил. Писк прибора прозвучал для него как колокольный звон. Вот тут с воспоминаниями удалось наконец справиться, хотя солнце так и осталось синим.