«Исконно русская» земля Сибирь
Шрифт:
Недовольство якутов в конце концов вылилось в открытое восстание. Центром заговора против Ленского острога стал улус князца Умымака. Осенью 1633 года туда собралось с верховьев и низовьев Лены, с гор и долин якутское войско. По подсчетам казаков, к Умымаку пришло 600—700 воинов.
5 января 1634 года отряд Галкина, состоявший из 150 казаков и промышленников, нанес неожиданный удар по войскам якутских князей, но, встреченный мощной контратакой, откатился назад. На протяжении 8 верст князья преследовали казаков. Некоторые казаки получили по 5—8 ранений. 9 января якутское войско обложило Ленский острог и продержало его
Однако же остановимся подробнее на происхождении самих якутов.
Ранняя история якутской народности
Историками Китая постоянно упоминаются варварские племена Монголии и Сибири, с которыми китайцы издавна находились в многообразных связях.
Несмотря на отдаленность Прибайкалья от Китая, в летописях танской династии действительно сохранилось краткое, но вполне отчетливое описание племени, известного китайцам под именем гулигань.
В летописи танской династии сказано, что гулигани входили в число древнетюркских племен гао-гюй или хой-хэ, т. е. уйгуров. Но все китайские источники в полном согласии друг с другом отмечают, что гули-гани в танское время жили далеко севернее всех уйгурских и вообще тюркских племен.
В переводе И. Бичурина из «Истории династии Тан» о местопребывании гулиганей сказано: «Гули-гань кочевало по северную сторону Байкала. Земли гулиганевы на север простирались до моря и от столицы Китая чрезвычайно удалены. По переправе за море «Байкал» на север дни долгие, ночи короткие. По закате солнца только что баранья селезенка успеет изжариться, как на востоке уже показывается рассвет. Сия страна близка к месту солнечного восхождения».
Сведения эти были настолько необычными для жителей Китая, что тысячелетием позже, в XVIII веке, император Цянь-Лун в своих примечаниях к своду летописных известий всех династий — «Тунцзян» — выражал крайнее недоумение по поводу сообщения танской летописи о стране гулиганей. «Какая правда, — писал император, — в том, что от сумерек до рассвета сварится одно баранье междуплечие? Только пользуясь принесенными хвастливыми словами записали их в исторические списки. Дело не соответствует истине, не заслуживает передачи на веру».
Однако краткий и безыскусственный рассказ танского летописца о длинных днях и коротких ночах хорошо рисует картину короткого северного лета с его белыми ночами. От него и на самом деле веет суровым дыханием Арктики. Более того, северный край, о котором слышали китайцы танского времени, может быть локализован довольно точно в пределах между современным Якутском на юге и Жиганском на севере. Но далее на север, за полярный круг, в страну, где летом солнце кружится над горизонтом, не
Некоторые исследователи, в том числе Д. Позднеев и Шаванн, полагают, что «Ханьхай» танского текста, от которого страна гулиганей лежит к северу, означает не море Байкал, а песчаную степь. Байкалом же, по разъяснению ученых китайцев, составлявших в 1744 году общее описание империи Дацин, является то море, которое лежало к северу от гулиганей.
В таком случае гулигани должны были жить не к северу, а к югу от Байкала, немного севернее хой-хэ, т. е. уйгуров, как и сказано в «Географии Китая и иностранных земель», составленной в сунское время.
Кроме того, в другом китайском источнике танской эпохи, в географическом обозрении «Тан-шу-ди-ли-чжи», ясно сказано, что и к северу от Байкала живут люди, сходные по обычаям с гулиганями: «На север от двух поколений Гулигань и Дубо имеется небольшое море. Когда лед крепок, лошади, идя восемь дней, могут переправиться. На север от моря много больших гор. Жители их по фигуре очень крупны. Обычаем похожи на гулигань. День длинен, а вечер короток. Так называемое Малое море и есть эти воды».
Малым морем здесь, конечно, назван Байкал, а описываемые здесь горы несомненно являются горами Прибайкальского или Онотского хребта. Переезд на лошадях через «Малое море» по льду тоже соответствует действительности.
Жителей этих мест знали под сходным наименованием и древние тюрки Монголии. Они называли их курыканами.
В летописи танской династии особо отмечено, что посланника курыканов приняли в столице Китая «с честью». Прибытие курыканов к императорскому двору вызвало затем ответное посольство из Китая: «Как скоро гулиганцы приехали ко двору, то указано отправить военного сановника Кхан-Суми с благодарным ответом».
Спустя 15 лет после прибытия посольства 647 года в Китай в стране курыканов произошла значительная перемена. Как говорит танская летопись, «в правление Луншо, 662 год, округ Сюань-Кюе переименован в Юйву и подчинен Байкальскому (Ханьхайскому) наместническому правлению».
Эта перемена означала, очевидно, ограничение самостоятельности курыканов, которые подчинялись теперь уже не прямо китайскому правительству, а его ханьхайскому наместнику. В летописи по этому случаю сказано: «Почти все северные инородцы были подчинены». Это не мешало им, разумеется, являться в Китай с посольствами.
В самом конце VII века упоминается третье посольство курыканов к китайскому двору: «В годы Яньцзай (694—695) они также явились ко двору». Это посольство состоялось, должно быть, уже перед вторжением в 694 году в Китай тюркского хана Капаган-кагана, Мочжо.
Из западных своих соседей курыканы находились в постоянной дружбе с жившими в Саянах соседями кыргызов дубо.
В «Вэнь-сянь-тун-као» о их поездке вместе с гулиганями в Китай сказано, что при прежних династиях они не сносились с Китаем, но «услышав, что гулигань явились для сношений с Китаем в 21-й год правления Чженгуань (647 год), отправили посла представить дань».
В «Юань-цзянь-лэй-хань», в выдержке из «Новой Танской истории», указано по этому поводу: «В 21-й год правления Чженгуань (647 год) через гулигань представили дань. Также через посланника снеслись с Китаем».