Искорка для ледяного дракона
Шрифт:
Слова праведного возмущения так и крутятся на языке. Но нельзя давать волю. Прежде надо продержаться до весны, сдать экзамены, получить диплом. И тогда я буду свободна!
Борясь с порывом, я вошла в гардеробную. Она небольшая, битком заставленная вешалками с верхней одеждой, полками с обувью, ящиками с перчатками, зонтичницами, стойками для шляп…
Медленно лавируя, я подошла к вешалке. Горестно вздохнула и потянулась к своей куртке…
Орлица не уходила. Коршуном встала на пороге гардеробной и пристально следила за каждым
— Да что ж такое! — стукнула она тростью по полу, напугав учениц и даже классных дам. — Изорвала добротную вещь! Ты хоть представляешь, сколько она стоит?
— Ткань от старости расходится по швам. Постоянно латаю её, — не выдержала я наглого потока лжи и возразила. Что тут началось…
— Зубы не заговаривай, неряха! Закрой рот и помалкивай!
Тут мне вспомнились слова Дракона о размере его пожертвования. И я не сдержалась.
— Почему я должна помалкивать? Боитесь, что поинтересуюсь, на что вы потратили пожертвование господина Шаллерэна? Кстати, сколько он пожертвовал? — чтобы не показывать страха, я выше задрала подбородок. Через силу распрямила плечи.
— Крохи! Сущие крохи! — Орлица от ярости сомкнула тонкие, морщинистые губы с опущенными уголками. За мгновение от её лица отхлынула кровь, кожа обрела землистый оттенок.
— Что ж, я так и передам Сиятельному, что он пожертвовал сущие крохи.
— Если ты не слышала, он давно покинул Лардум, — растянула она губа в злой ухмылке. — Он ничего не мог тебе сказать. Но если ты его встретишь… — Орлица злобно ухмыльнулась. — То, так и быть, жалуйся.
— Почему же уехал? Не позднее как сегодня, по дороге в бакалею, я встретила его у рынка. И не поверите, лично поинтересовалась, что же нам купить на пожертвования? Так вот он утверждал, что денег хватит и на нашу прохудившуюся крышу, и на штукатурку облезлых стен, и на многое другое. В том числе на одежду! По его мнению, мы плохо одеты!
— Ложь! — зашипела она. — Этого быть не может. Врёшь, мерзавка!
Ученицы, что разувались в гардеробной, убежали, чтобы не попасть под горячую руку.
Орлица настолько разъярилась, что перестала сдерживать себя. На стук её трости и громкий голос стали собираться классные дамы. Даже повариха пришла. И если раньше они всегда вставали на сторону директрисы, то сейчас не спешили поддерживать и, осмелившись тихо перешёптываться, обсуждали происходящее.
Осознав, что я пошатнула её авторитет, Орельи закричала:
— Неблагодарная дрянь! Дурное отродье!
— А вы безжалостная скряга! — не осталась я в долгу.
Орлица замахнулась тяжёлой тростью. Чтобы избежать удара тяжёлым набалдашником, который пришёлся бы на голову, я отступила.
— Вот и подумай над своим поведением! — прорычала она и с оглушительным грохотом захлопнула дверь. В замке провернулся ключ.
Я бросилась следом, схватилась за латунную ручку, потянула на себя. Однако как
— Хватит с меня, Бартуэ. Твоё обучение в стенах моего заведения завершено! Досрочно!
— Вы не сможете всех вечно дурить! — забарабанила я кулаками. Даже от души попинала ногой.
— Посмотрим, как запоёшь, когда посидишь взаперти. Через пустой желудок живо дойдёт до дурной головы кто здесь главный.
Ничего нового. Снова испытание голодом и жаждой. Однако в этот раз я чувствовала, что ситуация хуже, чем обычно.
«Она выгонит меня… Уже давно грозилась», — вздохнула я и в волнении стала расхаживать по гардеробной. Как бы то ни было, жизнь продолжается и надо думать, как быть дальше.
Диплома мне не видать, однако так ли мои дела безнадёжны?
Взяла себя в руки, успокоилась и приняла решение: буду делать то же самое, что запланировала. Просто мои планы начнут воплощаться раньше. Но в этом нет ничего страшного. Работу найду, угол сниму и буду жить лучше прежнего.
Я ведь ожидала от Орельи подобной подлости. Готовилась к такому повороту: заранее договорилась с мадам Вуше, что сниму у неё крохотную комнатку и буду подрабатывать в доме аптекаря. Месье Журин и его супруга знают меня с детства. Их верная служанка Далва уже не справляется с обязанностями и нуждается в помощнице. А я в опытной наставнице…
Что ж, это станет началом моей самостоятельной жизни, в которой всё сложится удачно. Я уверена в этом. И если Орлица ждёт, что я буду рыдать, бить кулаками в дверь и умолять простить меня, не дождётся!
Воспрянув духом, я расстелила куртку на полу и села на неё.
Внизу особенно сквозило. Чтобы не замёрзнуть, взяла куртки Амелии и Роделии, накинула на себя. Когда девочки придут, извинюсь перед ними, они поймут…
Настроение поднялось, я успокоилась и готовилась к визиту Орлицы.
Только до вечера так никто и не пришёл.
Неужели девочки не выходили на улицу? Неужто Орельи в бешенстве?
Пусть бесится. Мне без разницы. Вот только очень хочется пить.
Чтобы немного утолить жажду, приоткрыла небольшое окошко у самого потолка, свет которого скудно освещал гардеробную, сжамкала влажный снег и положила получившийся кусочек в рот.
Буду упрямо терпеть испытания и не стану просить снисхождения. Всё равно не получу его, только доставлю радость Орлице.
На улице стемнело, гардеробная погрузилась в густые сумерки, а я так и сидела запертая, в одиночестве.
Засыпая на полу, на куртках, укрытая ими же, я надеялась, что утром меня выпустят, однако ни на рассвете, ни перед началом занятий, ни перед завтраком и даже в обед ко мне так никто и не пришёл.
«Неужели девочек держат в пансионе, не выпуская на улицу! — удивлялась я. — Быть не может! Уж не сошла ли Орельи от жадности и злости с ума?»
За годы пребывания в пансионате, я хорошо изучила её, но в этот раз она меня неприятно удивила.