Искры небесного огня
Шрифт:
— Нина, ты не решишь проблему, если будешь круглосуточно о ней беспокоиться.
— Полина, а что мне еще делать? — во взгляде моей собеседницы была полная безысходность.
Но сколько раз я видела этот взгляд! Такая же безнадега была в ее глазах, когда вдруг обнаруживалось, что она забыла дома тетрадку с домашней работой или спортивную форму.
— Нина, тебе надо благодарить судьбу за то, что она дала тебе этот урок, и впредь больше не допускать подобных ошибок, — не удержалась я.
— Ты еще издеваешься надо мной, да? — вспыхнула Соловьева и взялась за
— Циничной? Я собиралась дать тебе денег, а ты меня в циники записала?
— Ты собиралась дать мне деньги? — Нина повернулась ко мне. — Ты это серьезно?
— Конечно, я не настроена шутить.
— Сколько ты мне можешь дать? — заинтересовалась моя однокашница.
— Всю сумму.
— Спасибо, конечно, — проговорила Соловьева, несколько придя в себя от моего неожиданного предложения, — но я не могу столько взять. Мне ведь все равно придется тебе отдавать долг, а мне нечем. Какая разница, кому я буду должна — тебе или еще кому-то?
— А разве я хоть слово сказала об отдаче?
— Но зачем тебе просто так выбрасывать на ветер такую огромную сумму — почти двадцать тысяч рублей? Это же почти моя месячная зарплата.
— Нина, считай, что с моей стороны это просто благотворительный жест.
— Благотворительный? Ну, судя по машине, ты не бедствуешь. Только меня все равно будет тяготить, что я тебе должна…
— Повторяю — ты мне ничего не будешь должна. — Я достала из сумки кошелек и вынула оттуда четыре новенькие пятитысячные купюры. — Возьми, пожалуйста.
Соловьева робко протянула к ним свою руку и после секундного колебания взяла деньги.
— Полина, у меня нет слов. Мне тебя сама судьба послала. Я просто не могу поверить, что такое возможно. Неужели это происходит в реальности? — Нина уставилась на банкноты, разложенные веером, не веря своим глазам. — Нет, это просто чудо какое-то!
— Если существуют такие наглые люди, как Таня Левичева, то должны существовать их противоположности, — философски заметила я. — Это не чудо, а закон равновесия черного и белого.
— А что, есть такой закон? — Нина удивленно вытаращилась на меня.
— Есть, — подтвердила я.
— А я почему о нем раньше не слышала?
— Не знаю.
— Ладно, пойду, прямо сейчас расплачусь. Даже не верится, что этот кошмар скоро закончится.
— Погоди, — задержала я ее.
— Полина, ты что, передумала? Я так и знала! — досадливо воскликнула Нина.
— Посмотри на себя. — Я отогнула перед ней солнцезащитный козырек с зеркальцем. — Тебе надо привести себя в порядок. Возьми в бардачке влажные салфетки.
Соловьева нерешительно открыла его, взяла лежащую с краю упаковку, вынула одну салфетку и стала вытирать тушь со своего лица.
— Нина, не забудь забрать документы.
— Какие документы? Откуда? — растерялась Соловьева.
— Расписку Левичевой, справку о том, что ты погасила всю задолженность, как перед ней, так и перед коллекторской фирмой, включая основную сумму долга, проценты за ссуду, штрафы, пени, неустойки. Ну и, разумеется, квитанцию о том,
— Полина, а мне бы и в голову все это не пришло. Нет, про свою расписку я помнила, а вот про другие бумажки даже не подумала. Слушай, а пойдем со мной, — жалобно попросила меня однокашница. — Я ведь обязательно что-нибудь перепутаю.
— Нина, я, конечно, могу с тобой пойти, но не хочу этого делать. Ты должна сама закрыть этот вопрос. Понимаешь, именно са-ма, — по слогам произнесла я последнее слово. — Это нужно для тебя самой же, чтобы впредь не наступать на подобные грабли.
— Хорошо, я попробую.
— Нет, Нина, ты не попробуешь, ты пойдешь туда, — я повернула голову в сторону фирмы «Долгофф», — с твердой уверенностью, что все сделаешь так, как надо. И повтори, пожалуйста, какие документы тебе должны там дать.
— Расписку, которую я написала Таньке полгода назад…
— Так, — кивнула я.
— Квитанцию, — робко произнесла Соловьева.
— Все правильно, — ободряюще подтвердила я. — Что еще?
— Не помню, — призналась Нина после некоторых раздумий.
— Запоминай — справку о том, что ты больше ничего не должна ни Левичевой, ни коллекторской фирме, — напомнила я. — И не забудь проверить, чтобы там поставили сегодняшнюю дату, подпись ответственного лица с ее расшифровкой и печать.
— Как же все это сложно, — посетовала моя однокашница. — Может, я завтра туда пойду?
— Почему завтра?
— Я так ужасно выгляжу!
— Не стану с этим спорить. Но при чем здесь это? Ты же не мужика кадрить идешь в «Долгофф», а рассчитываться со своей задолженностью.
— Ты права, — Соловьева сделала глубокий вдох и открыла дверцу.
Я смотрела ей вслед и думала о том, что пока жизнь ее мало чему научила. Она как обладала в школьные годы кроткой уступчивой пассивностью, так до сих пор от нее и не избавилась. Похоже, ее бывшая сотрудница Левичева это поняла и, давая деньги ей в долг, уже знала, что попробует ее кинуть. Вот именно такие ловкие и оборотистые людишки, как эта Татьяна, закономерно появляются рядом с такими простодушными и бесхитростными, как Нина. Почувствовавшие однажды свое превосходство и ободренные безнаказанностью, они с каждым днем все матереют и матереют, обрастая коростой жестокости и даже беспощадности. Я знала множество подобных примеров. Но мне также было очень хорошо известно, что этих дельцов можно остановить. Мне приходилось это делать, и не единожды. И Левичеву я тоже остановлю, но чуть позже. Пусть пока думает, что ей все сошло с рук.
Нельзя сказать, что двадцать тысяч рублей, которые я с такой легкостью вручила Нине, были лишними в моем кошельке. На днях дед выдал мне их на хозяйство. Правда, не с пенсии, а с очередного выигрыша в подпольном казино. Он ведь у меня игрок со стажем, причем гораздо большим, чем трудовой. Если Нина боялась рассказать своей матери о долге, то я не боялась рассказать Арише, на что потратила его деньги. У нас с ним были доверительные отношения. И он так же, как и я, был не лишен чувств гуманности и сострадания…