Искупление
Шрифт:
Хейвен ждала, ждала и ждала.
Спустя еще двадцать минут ее терпение было на исходе. Услышав, наконец, звуки, издаваемые каблуками Келси, Хейвен поднялась на ноги и посмотрела на лестницу, изучая спускавшуюся к ней девушку. Ее безупречная одежда была настолько чистой и отутюженной, будто бы она никогда прежде ее не надевала. Ее губы были покрыты ярким, сияющим блеском, а глаза – слоем темного макияжа. Она была красива, однако Хейвен показалось, что без макияжа девушка выглядела куда лучше.
–
Хейвен кивнула. Она давно была готова.
Несмотря на пятнадцатисантиметровые шпильки, передвигалась Келси крайне уверенно и могла похвастаться отличной походкой. Идя рядом с ней, Хейвен слушала ее рассказы обо всем на свете. К тому времени, когда они подошли к Школе изобразительных искусств, находившейся в нескольких кварталах от их дома, Хейвен знала о Келси все, что было необходимо знать: она была единственным ребенком в семье и дочерью конгрессмена, ее исключили из Нью-Йоркского университета; после того, как родители заставили ее съехать, дабы научить ответственности и самостоятельности, она решила попробовать себя в искусстве.
– Так-то… отец сказал, что лишит меня финансовой поддержки, если я оплошаю в третий раз. Исключение из Нью-Йоркского университета стало второй оплошностью.
– Что было первой?
Келси пожала плечами.
– То, что я родилась?
Лицо Хейвен помрачнело. Она несколько раз моргнула, чувствуя, как сильно задели ее эти слова. В этом она прекрасно понимала Келси.
– Ты правда так считаешь?
– Иногда, – ответила Келси. – У меня всегда были натянутые отношения с родителями. Отца никогда не бывает в Нью-Йорке, а моя мать… скажем так, я не представляю для нее никакого интереса, если не нахожусь на дне бутылки вина.
– Это…
– Убого? – рассмеялась Келси. – Я знаю. И, пожалуй, первым разом стало то, что я едва не осталась без школьного аттестата. Я была крайне любвеобильной и часто прогуливала уроки. Но это в прошлом. Я нашла себе занятие. У меня нет времени на парней.
Зайдя в здание на 23-й авеню, они проследовали по указателям в шумный регистрационный офис для того, чтобы получить свои студенческие пропуска. Когда ее пропуск был готов, Хейвен внимательно изучила его, проигнорировав фальшивое имя и сосредоточив внимание на фотографии, украшавшей лицевую сторону и гарантировавшей ей допуск в Школу изобразительных искусств.
Впервые в своей жизни она была студенткой.
Первая половина дня Хейвен была наполнена различными событиями – переходя из одного здания в другое, она знакомилась с администрацией колледжа и другими студентами. От переизбытка эмоций у Хейвен начали потеть ладони, и гулко застучало сердце. Ей показали художественные студии и записали ее на нужные дисциплины, объяснили предъявлявшиеся к студентам требования и провели по различным галереям. Обязательная волонтерская работа, дополнительные летние занятия, квартальные выставки, и ежемесячные индивидуальные консультации… беспокойство Хейвен усилилось в стократ, однако все, казалось, отошло на второй план, когда она зашла в библиотеку Школы изобразительных искусств.
Ее окружали высокие книжные шкафы, возвышавшиеся над ней и приглашавшие в свои знакомые объятия. Увидев их, Хейвен вспомнила о жизни в Дуранте, о минувших днях и месте, о котором она пыталась не думать на протяжении нескольких недель, проведенных в Нью-Йорке. Ее жизнь начиналась заново – новые люди, новые места, новые вещи, новые шансы – однако прошлое, казалось, никак не желало ее отпускать, удерживая и заставляя ее сдерживаться, тосковать и жаждать той любви, которую она оставила позади, вместо того, чтобы двигаться вперед.
Потеряв Келси в суматохе дня, Хейвен вновь встретила ее спустя несколько часов. Солнце начинало скрываться за горизонтом, день клонился к вечеру. Келси стояла в холле здания изобразительных искусств рядом со светловолосым парнем, прижав руку к его груди. Казалось, она была им очарована.
Спустя несколько мгновений парень отошел от Келси и, миновав Хейвен, вышел из здания. Келси замерла на месте, прикусив нижнюю губу, и вскрикнула, заметив Хейвен.
– Боже, ты его видела? Разве он не прекрасен?
– Эм, конечно, – ответила Хейвен, смотря через огромное стеклянное окно на парня, который присоединился на улице перед зданием к группе друзей. – Кто это?
– Его зовут Питер какой-то-там. Он старшекурсник! Он попросил мой номер, и я, разумеется, сообщила его ему. Боже! Как думаешь, он позвонит? Надеюсь, что да.
Хейвен с удивлением посмотрела на Келси.
– Я думала, что у тебя нет времени на парней.
– Так и есть, – ответила Келси, рассмеявшись. – Но ничто не мешает мне ходить на свидания. В этом нет ничего плохого. К тому же, должна же девушка как-то развлекаться, правда?
Несмотря на то, что это был риторический вопрос, Хейвен все же пожала в ответ плечами.
– А что насчет тебя? – спросила Келси, когда они направились домой. – У тебя есть парень?
Этот безобидный, беспечно заданный вопрос походил для Хейвен на неожиданный удар. Ее впервые напрямую спросили об этом.
– Нет. Был, но… больше нет.
Радостное выражение лица Келси померкло.
– Плохо расстались?
– Можно и так сказать.
Келси покачала головой.
– Без него тебе будет лучше. Кем бы он ни был.
– Кармин, – пробормотала Хейвен. Произнеся его имя вслух, сообщив об его существовании – о том, что когда-то они были вместе – она испытала некоторое, едва заметное облегчение.
– Расставания никогда не даются легко, – продолжила Келси. – Из-за этого я никогда не была однолюбкой. Мой отец все время говорит: «Не клади все яйца в одну корзину, дорогая», поэтому я и решила, что не стоит возлагать все свои надежды на одного-единственного мужчину. Мне нравится разнообразие, разные партнеры.