Искупление

Эдвардс Скарлетт

– Я здесь ради тебя, Джереми, - мягко говорю я ему.
– Ты больше не одинок в этом мире. Тебе не нужно этого делать. Я доказала, что я твоя. Никто не может приблизиться к тому влиянию, которое ты оказываешь на меня. Никто не может утверждать, что у них есть мое сердце. Никто...

Я смотрю на него.

– …кроме тебя.

Его глаза мерцают. Он ищет...ищет что-то. Нечестности. Следы неправды. Он не найдет ничего. Каждое сказанное мною слово - правда. Мои слова чисты и незапятнаны, нетронуты моим желанием мести. Я не знаю, как я смогу примирить эти

два противоречивых чувства. Но у меня есть всё время мира. Нет нужды торопиться.

– Я верю тебе, - мягко говорит он.
– Черт, Лилли, я думаю, ты говоришь правду.

– Я бы не стала лгать тебе, Джереми. Не об этом.

Он делает глубокий вдох, явно пытаясь себя успокоить.

– С чего я вообще начинал?
– спрашивает он.

Мое сердце выпрыгивает из груди в необузданной вспышке радости. Я сделала это! Я заставила Джереми доверять мне.

– Расскажи мне правду о том, почему ты похитил меня.

– Похитил, - улыбается он.
– А ты драгоценная штучка, не так ли? Похитил - это слишком мягкое слово для того, что я сделал. Но ты уже знаешь правду, Лилли. Фей рассказала тебе. Я слышал.

– И это всё?
– спрашиваю я.
– Это истинная причина? Мой отец, которого я не знала, был ответственен за смерть твоей матери?

– Да, - говорит он.
– Я выгляжу подло. Не так ли? Но ты не знаешь, как много она значила для меня. Ты не была там и не видела, как она шла по нисходящей спирали. Ты не знаешь, каково это смотреть, как единственный человек, который любил тебя, уничтожает себя медленной, мучительной смертью.

– И ты обвиняешь Пола в пожаре? Его даже там не было!

– Нет, но огонь или нет, она бы в конце концов умерла. Она была сильной, Лилли. И она была прекрасна. Я помню её такой, какой она и должна быть. Королевой. И все же жизнь сломила ее. Она одевала маску сильной женщины для своих детей. В большей степени для своего младшего, ради меня.

– Твоего близнеца?
– задаюсь я вопросом вслух.

– Нет, - качает головой Джереми.
– Нас растили раздельно. У моего отца были странные представления о родительстве. Его мораль и ценности не воспринимались остальным миром. Никогда. Если ты считаешь меня монстром... Ну, я и близко не стою рядом с ним.

– Тем не менее ты держишь его в компании, - говорю я.
– Почему?

– Держи друзей близко, врагов еще ближе, - цитирует Джереми.
– А семью ближе всего. Я уничтожил империю отца, прежде чем он узнал, что это я. До того, как он узнал, как высоко поднялся его младший, когда освободился от его тиранической власти. Я получил влияние над ним. Силу. Но у него всегда был острый ум. Он был жестоким, но умным. Добросовестным, но расчетливым. Я не мог избавиться от такого ресурса. Поэтому я использовал его в своих интересах. Я сделал его зависимым от меня. Я показал ему, как я получил контроль над каждым аспектом его жизни, прежде чем сокрушить его. И, исходя из этого, он стал моим доверенным советником. Он оценил силу своей собственной крови. Это укрепило его эго.

– Что насчет твоих старших братьев?
–

спрашиваю я.
– Чарльз сказал, что у тебя есть двое.

– Чарльз сказал тебе это?
– размышляет Джереми.
– Ну, он мог бы быть лучшим источником информации о моем прошлом. Что еще он сказал?

Я кусаю губы, осторожничая. Я не хочу сдавать Чарльза.

– Лилли, - мягко говорит Джереми.
– Не волнуйся. Чарльз обладает абсолютным иммунитетом во всем, что он делает или говорит. Мы знаем друг друга достаточно долго, так что я ценю его мнение. Иногда, хотя и не так часто, я приходил к нему за советами. Он знает, как обстоят дела. Он знает то, что может тебе рассказать. И то, чего он не может.

– И то, чего не может?
– спрашиваю я.
– И что же?

Джереми делает пренебрежительный жест.

– Мелочи по сравнению со всем остальным, что ты уже знаешь.

– Хорошо, - говорю я.
– Но сначала скажи мне, как много он знает обо мне? Он стоял сложа руки, пока ты заставлял меня голодать в солярии?

Я не хотела ранить его. Но кажется слова производят именно такой эффект. Джереми отступает всего лишь на дюйм. Но этого достаточно, чтобы я заметила.

– Прости, - говорю я.
– Я не должна была...

– Нет, - отрезает Джереми и трясет головой.
– Ты должна, и ты сделала. Ты имеешь полное право. Ты хочешь честности, Лилли, так вот она: мне больно думать о том, чему я тебя подвергал. Я жил, ни о чем не сожалея. Я владею своими действиями. Я не оставляю все на волю случая. Но все, что я сделал с тобой? Я сожалею об этих вещах.

– И все-таки..., - он шагает ко мне и ласкает по щеке.
– И все-таки, как бы это ни было искажено, все это стоило того, чтобы привести нас к этой точке. Поэтому я сожалею о том, что сделал.

Он криво улыбается.

– ...но не слишком.

– Я понимаю, - говорю я, положив свою руку на его.
– Но это не значит, что я прощаю тебя.

– Нет! Ты никогда не простишь меня, Лилли. Не за то, что я сделал. Это прошлое искупление. Я не настолько слеп и высокомерен, чтобы не видеть этого. То, что мы имеем между нами, запятнано прошлым, да, но будущее имеет значение. Меня беспокоит будущее, потому что это единственное, что находится под нашим контролем.

– Мне нравится, когда ты так говоришь, - говорю я ему.
– Так напористо. Так страстно. Так ярко выраженно и убежденно. Это надо видеть, и да...

Я отворачиваюсь.

– Я многого еще не знаю.

– Так спроси, - говорит он, следуя за мной обратно к кровати.
– Ты убедила меня. Спроси, и я скажу тебе правду.

– Начнем с недавнего. У тебя есть близнец?

Без колебаний.

– Да.

– Он врач?

Опять же без паузы.

– Да.

– Настоящий врач?- подчеркиваю я.

Джереми улыбается.

– Да.

– Как давно вы знаете друг друга?

– Около пятнадцати лет.

– И что он думает об..., - я жестом обвожу рукой комнату.
– Об этом. Всего, чего ты достиг? Всего, что ты построил для себя?