Искупление

Рейб Джейн

– Он умирает, – сказала Фиона. Она пощупала Дамону лоб и отдернула руку. – Риг весь горит. Мой любимый умирает.

Несколько посетителей вышли из таверны и наблюдали за происходящим, стоя в отдалении. Один из них начал размахивать руками, и Рагх зарычал, сообразив, что жест может быть обращен к проходящим стражникам-потомкам.

– Замечательно, – пробормотал драконид. – Скоро у нас будет компания.

Сквозь сменяющие друг друга приливы жара и холода Дамон смутно слышал гул голосов посетителей таверны, напоминающий жужжание роя насекомых, и чувствовал, как пальцы Фионы убирают волосы у него со лба.

– Риг

умирает, – повторила девушка. – Умирает!

Грозный Волк был с ней полностью согласен. Он умирал. Боль никогда еще не была такой невыносимой. Наконец его поглотила темнота.

Владения мглистого дракона

Трава была мягкой и прохладной. Дамон погружал в нее пальцы все глубже и глубже, пока не почувствовал влажность земли. Значит, он не умер. Пока нет. Грозный Волк слегка опечалился от этой мысли, поскольку смерть избавила бы его от всех проблем… и от боли, вызываемой чешуей.

Если существовало место, где его дух обрел бы покой, то он хотел оказаться там прямо сейчас. Он так давно не испытывал настоящей умиротворенности.

Но поскольку Дамон не умер, его проблемы никуда не исчезли. Он догадывался, что с момента событий в Шрентаке прошло какое-то время – хотя глаза Грозного Волка были закрыты, он мог предположить, что сейчас полдень, по яркому свету, проникающему сквозь закрытые веки.

Бывшего рыцаря мучила жажда, он не отказался бы сейчас от такой же большой кружки пива, какую выпил в таверне прошлой ночью. Дамон не мог припомнить, чтобы хоть раз чувствовал себя после приступа так ужасно – как будто сразился с несколькими дюжинами бакали.

В горле у него пересохло, язык распух – трудно было глотать. Грозный Волк не открывал глаз и старался дышать неглубоко, решив не показывать, что пришел в себя, пока не разберется, что творится вокруг.

В лицо Дамону подул теплый ветерок, и он почувствовал слабый запах Рагха – дымный аромат кузницы, в который вплетался легкий привкус цикория и крепкий дух овчины. От него самого еще сильно пахло гнилой водой, в которой ему пришлось плыть на поиски логова Сабл.

Итак, Грозный Волк по-прежнему находился на болоте, но явно за пределами Шрентака. Он слышал щелканье цапель и отдаленные хлопки крокодильих челюстей, но никаких звуков города или голосов не было, лишь шелест листьев в ивовых зарослях. Дамон наполовину лежал в тени, чувствуя, как кто-то, вероятно Фиона, полагающая, что обхаживает Рига, пытается оттащить его с солнцепека.

Чуть приподняв веки, бывший рыцарь увидел слепящий солнечный свет, прорывающийся сквозь листья. Открыв глаза шире, он различил чешуйчатую фигуру драконида, склонившегося над ним.

– Я не был уверен, что ты очнешься, – категорично сказал Рагх. – Слишком много времени прошло. Ты лежал без движения несколько часов. Я боялся, что придется в одиночку иметь дело с безумной соламнийкой и синекожим людоедом.

«Значит, драконид не решился убить Мэлдреда. Очень плохо».

Дамон приподнялся на локтях и повертел головой, чтобы размять шею.

Рагх наклонился ближе:

– Как ты себя чувствуешь? – В его голосе слышалось неподдельное сострадание, которое очень тронуло Дамона.

– Прекрасно, – ответил Грозный Волк, а затем добавил, уже честно:

– Хуже, чем так

себе. Это ты вынес меня из города? А где Фиона?

«И где в таком случае Мэлдред?» – добавил он мысленно.

– Еще бы. У тебя лихорадка – как бы ты при этом хотел себя чувствовать?

Дамон нахмурился и поднял правую руку, чтобы отстранить Рагха и подняться, но замер, с трудом сглотнув. Тыльная сторона его руки была сплошь покрыта чешуей; мелкие чешуйки размером с жемчужину были даже на запястье. Он равнодушно взглянул на плечо, полностью заросшее крупной, как монеты, чешуей. То же творилось и на левом плече, с той лишь разницей, что рука еще не была затронута. Грозный Волк тронул роговые пластинки, затем сильно надавил и только тогда почувствовал это прикосновение.

– Клянусь ушедшими Богами! – Он вытянул шею и увидел неподалеку Фиону и Мэлдреда, осторожно наблюдающих за ним. Дамон перебрался от них подальше в заросли. Рагх последовал за ним.

Бывший рыцарь знал, что чешуя разрастается, но не думал, что так быстро. Казалось, осталось всего несколько часов до его превращения. Но во что? Грозный Волк подумал, что у него может не остаться времени на борьбу с мглистым драконом. Он проверил остальные участки тела. Ноги заросли почти полностью – самые крупные пластинки покрывали бедра. Чешуя была и на животе, и на груди, и – Дамон чувствовал это – даже на спине.

– И на шее тоже много, – подсказал драконид. Грозный Волк коснулся затылка и обнаружил чешуйчатый воротник, спускающийся на плечи, а пробежав пальцами по лицу, нашел еще. «Неужели мглистый решил отомстить, ускорив действие своего грязного заклинания? Неужели знает, что я отказался от битвы с черной и теперь возвращаюсь к его логову?»

Дамон прислонился к дереву и закрыл глаза, отдаваясь чувству полной безнадежности. Он всегда убеждал себя быть сильным. Одиноким. Его единственной семьей были Рыцари Такхизис – там никто ни с кем не нянчился. Сильный, независимый, бесстрашный, целеустремленный – эти качества были основными в его жизни. Но сейчас все они стали бесполезными, поскольку покинули его.

Если бы Рикали была рядом, она бы поддерживала его, говорила бы, что все в порядке, что они найдут спасительное средство, избавляющее от страданий. Она бы лгала, но он бы оценил ее слова и тепло, как не ценил никогда прежде, пока она была действительно возле него. Палин – еще один, кто суетился бы вокруг, указывал и направлял, делал бы какие-то попытки исправить ситуацию, а затем стал бы изучать его как подопытного кролика в лаборатории. Мэлдред… Друг Мэлдред был… Мэлдред встал бы рядом с ним – против целого мира. Но теперь около него не было никого из них. Он никогда больше не сможет почувствовать их тепло. Он остался один.

«Сколько еще пройдет времени, пока моя душа не покинет тело?»

Грозный Волк открыл глаза и выругал себя, пытаясь яростью заглушить боль. «Лучше бы проклятый мглистый усилил свою магию и убил меня до того, как я его достану», – подумал Дамон. Он подозревал, что теперь на исцеление рассчитывать не приходится, но хотел сначала заставить дракона спасти Рикали и ребенка и лишь затем – отомстить.

Драконид извелся, стоя перед бывшим рыцарем, все время хотел что-то сказать, но молчал за невидимым барьером, который Дамон воздвиг своим отсутствующим горящим взором.