Искупление
Шрифт:
Я потянулся к ней.
— Как насчет того, чтобы заключить сделку?
— Игра? — она приподняла брови. — Я не относила тебя к такому типу мужчин.
— Просто давай скажем, что ты всегда относила меня к ним, — сказал я, стараясь слишком долго не задерживать взгляд на округлости ее груди.
— Я в деле, — Майя тихо рассмеялась. — Что за игра?
— Ты знаешь, как я люблю правила, — отрезал я. — И их только два.
— Всего два? — она прикусила нижнюю губу. — Хорошо, я слушаю.
— Первое правило... не произносить ни звука.
—
— Второе правило… — ухмыльнулся я, — первый закричавший проигрывает.
Майя понялась с кровати и встала на носочки. Ее губы касались моего уха, когда она прошептала:
— Это будешь ты.
ГЛАВА 23
Лучше горькая правда, чем сладкая ложь.
~ Русская пословица
Майя
Я спала. Это должен был быть сон. Он был таким… агрессивным. Не было ничего нежного в том, как языком Ник скользнул по моей шее, как он оставил еще один теплый поцелуй чуть ниже уха.
— Сдаешься?
— Никогда, — я засмеялась, чувствуя себя более свободной, чем когда-либо за последние годы. Дело было не в вине, потому что вино не объясняло его отношение ко мне, то, как он держал меня в своих объятиях, словно я была самым прекрасным, с чем он сталкивался, и, одновременно, самым опасным.
Опьяненная силой, я отстранилась, когда он опустил голову, чтобы снова поцеловать меня.
— Моя очередь.
— О, Майя, — Николай мрачно усмехнулся. — Мы еще даже не начинали.
— Но…
Что-то в этом предложении заставило меня почувствовать электрический разряд, который пронесся сквозь меня, охлаждая, заставляя свернуться в его объятиях, когда образы крови замелькали на краю моего сознания. Я отпрянула.
— Майя? — нахмурился Николай. — С тобой все в порядке?
— Да, — кивнула я, в то время как страх снова струился по моей коже и кровь в венах стыла. — Прости, мне просто… показалось, что я вспомнила кое-что.
— Хм-м, может, тебе лучше лечь спать.
— Нет! — воскликнула я, отчаянно нуждаясь в интимности, которая, казалось, всегда была для меня недостижимой.
Почувствовав себя глупой, я закрыла рот, чтобы не выболтать еще большее количество правды о том, как я чувствовала себя, когда он был рядом. Каждое слово балансировало на кончике языка, готовое вот-вот сорваться. Это было чертовски трудно — пытаться удержать все внутри, а я всегда гордилась тем, что мне удавалось скрывать свои эмоции. Они делали меня уязвимой, а я не могла быть такой рядом со своим отцом, поэтому научилась искусству подавлять их.
— Ты знаешь… — Николай медленно начал расстегивать свою рубашку, и у меня во рту пересохло от открывающегося взору вида. Мое тело напряглось, когда я предположила, что будет дальше. Я не была уверена, хотелось ли мне смотреть на
Рубашка упала на пол.
И у моего мозга возникли проблемы с воспроизведением каких-либо других мыслей, кроме как: «О, Господи, как? Как этот мужчина был создан?».
— Хм-м, не кричишь? — он шагнул вперед, а затем потянул меня в кольцо своих рук, и я прижала свои ладони к его рельефной теплой груди. — А я думал, что сброшенная рубашка заставит тебя произнести хотя бы звук.
— Близко, — я вдохнула его аромат, смешанный с электричеством. — Очень близко.
— Не все сразу, — он вздохнул, приближая свои губы к моим в медленном, дразнящем поцелуе, который был на вкус, как красное вино. Его язык был мягким, скользя по моему, пробуя и лаская его так, как я никогда не ощущала раньше. Мы как будто часами целовались. Может быть, это были минуты. Кто знает? Время будто замедлялось, а потом ускорялось, только чтобы замедлиться вновь.
Спиной я почувствовала мягкий матрац, в то время как Николай держал свое мускулистое тело над моим. Это было то, чего я хотела, — его, только его.
Почему я чувствовала себя так, словно всегда хотела его? Как будто всегда жаждала его?
Он наклонился, оставляя поцелуй на мочке моего уха, и прошептал:
— Сдайся.
Не в состоянии контролировать свой отклик, я тихонько захныкала, в то время как очень реалистичное воспоминание о его руках, касающихся моего тела, пронеслось в моей голове.
— Было бы удовольствием сломать тебя, — прошептал он. — Я бы хотел, чтобы ты так не боялась… ведь сначала придет боль.
— А потом? — это было чудом, что мой голос не дрожал.
— Только удовольствие, — его темный взгляд встретился с моим. — Я обещаю.
— Почему? — я дернула руками, связанными стяжкой. — Почему так?
— Единственный способ заглушить воспоминания того, что ты видела, это заставить тебя думать, что это была ты… вместо нее.
— Так, ты мучаешь меня… а потом…
— Я подарю тебе самое удивительное наслаждение, которое ты только испытывала.
— Это вообще законно? — попыталась я пошутить, чертовски хорошо понимая, что нужно бежать. Я до сих пор не могла видеть его лица, на нем была белая маска, словно он собирался пойти на карнавал или маскарад, но его глаза, его злые глаза резко контрастировали с белым цветом.
— Ничего из того, что я здесь делаю, не является законным. Но я могу пообещать тебе — ты останешься чистой… Ты должна остаться чистой.