Искупление
Шрифт:
Я открыла дверь и попала прямо в его объятия, когда самолет начал входить в зону турбулентности. Его губы приоткрылись, и я уставилась на него, как будто никогда раньше не видела этих губ, или идеальных белых зубов, или мягкой загорелой кожи. Его вкус был незабываемым, его невозможно было описать, и мне нужно было почувствовать его поцелуй еще как минимум тысячу раз, прежде чем я была бы способна найти правильные слова. Слова.
— О, нет! — завопила я. — Я должна была помочь тебе с речью!
— Майя…
— Почему ты позволил мне выпить?
— Майя, — Николай
Я мысленно прошлась по всем ободрительным, жизнеутверждающим словам, которые он мог бы сказать в церкви, и пока бы он говорил, я могла, как минимум, выполнить несколько задач.
— …она мертва.
— Подожди… — дышать становилось труднее. — Кто мертв?
— Энди… Твоя сестра. Она умерла.
— Моя сестра?
— Не родная сестра, сводная, — Николай смотрел прямо на меня. — Ты понимаешь, что я говорю?
— Та, которая, как ты говоришь, не умерла в младенчестве? Вместо этого ее удочерили, — я покачала головой, но погодите, в этом не было никакого смысла. — Но теперь — теперь она мертва? Как она умерла?
— Лейкемия, — Николай потянулся к моей руке. — И, Майя, как бы тебе это сказать, она не была приемной. Она была чистокровной Петровой.
— Что ты несешь? — я выдернула свою руку.
— Твоя мать родила тебя, — кивнул Николай. — Но Петров… не твой отец, — он опустил взгляд на наши руки, снова схватил мои пальцы и сжал. — У твоей матери была интрижка, прежде чем она забеременела Энди, и как только твой отец понял, кем ты в действительности являешься, он использовал Энди, чтобы наказывать твою мать. Это было как рычаг воздействия на нее.
— Но почему? — я пыталась обработать информацию, но это было похоже на то, словно в моей голове взорвалась бомба. Я всегда знала о своей сестре, но она умерла так рано, и один раз я спрашивала о ней. Мне говорили, что она мертва. И я смирилась с этим… А сейчас я даже не знаю, с чем смирилась. Всегда, когда я пыталась вернуть воспоминания о своем прошлом, это напоминало огромное размытое пятно, как будто на мне стоял какой-то психологический блок. И мой отец? Мужчина, который фактически продал меня в рабство, даже не был моим отцом? Где здесь справедливость? С одной стороны, я была взволнована тем, что не имела и капли общей крови с человеком, который продал меня в рабство абсолютному незнакомцу, с другой стороны, чувство потери с силой сдавило мне грудь. Кому я тогда принадлежала?
— Это действительно важно? — темно-карие глаза Николая встретились с моими. — Суть в том, что… твоя сестра, настоящая сестра, с которой ты связана по матери, ее больше нет, и сейчас мы направляется на ее похороны.
Слишком много мыслей смешалось в моей голове. Мне хотелось бы оплакивать ее, но как можно оплакивать того, кого ты даже не помнишь? Как мне воздать должное? Для этой отнятой жизни?
— Она была молода, не так ли? Я хорошо это помню.
— Двадцать два.
Мой желудок сжался.
— Был ли шанс, что я могла?.. — я не смогла сформулировать предложение, когда на глаза
— Нет, — Николай взял меня за руки и сильно сжал. — Ты не могла стать донором костного мозга.
— Откуда ты знаешь?
Николай провел руками вдоль шрамов на моих руках и прошептал.
— Я врач… И, как ты знаешь, я очень тесно работал с твоим отцом в течение последних десяти лет. У меня свои пути, чтобы узнать это.
Я не была полностью удовлетворена его ответом.
— У меня… так много вопросов. Какой она была? У нее был парень? Была ли она…
— Пожалуйста, займите свои места, мы снижаемся в Чикаго, — сказал капитан по селектору.
Я три раза пыталась пристегнуть ремень безопасности, но безрезультатно, пока Николай не сжалился и плотно не закрепил его. Я ощущала себя маленьким ребенком, над которым тряслись.
— Не плачь, — Николай вытер пальцем слезы, появления которых я даже не заметила. — У нее был самый красивый конец.
— Красивый конец?
— Счастливый… Горьковато-сладкий, — кивнул Николай. — Думаю, что тебе станет немного легче, если узнаешь, что твой отец не был способным сломать ее или ее мужа.
— Муж? Она была замужем?
— За Серджио Абандонато, — ухмыльнулся Николай.
— Почему это имя мне так знакомо?
— Прекрати так много хмуриться, — сказал Николай дразнящим тоном. Он делал так все чаще и чаще за это путешествие, и это заставило меня задаться вопросом, а что изменилось за последние пару часов, что он перестал быть таким угрюмым и мрачным, каким всегда был. Может, он тоже вздремнул? — Он кузен одной из самых влиятельных мафиозных семей в Штатах.
— Влиятельнее, чем?..
— Да, — проворчал Николай. — Но в более… профессиональном ключе, если понимаешь, о чем я.
— Нет, не понимаю, — я уже ничего не понимала, ничего.
— Твой отец хладнокровно пристрелил бы одного из своих людей. Черт, он пристрелил бы твою мать, даже не моргнув глазом, просто стер бы отпечатки с пистолета, отдал бы его своему помощнику и ушел, оставив ее тело на корм птицам.
Сильная дрожь пронзила мое тело.
— Итальянцы? — Николай сказал это слово почти… благоговейно, сопровождая это мягким вздохом. — Они способны убить только тогда, когда не осталось иного выбора, и даже тогда они прочитали бы молитву, когда кровь остыла… Дали бы семье право на захоронение. Вот это настоящий профессионализм в мире, наполненном насилием и убийствами.
Самолет приземлился с громким глухим стуком. Я сжала правую руку Николая, испытывая трудности с осознанием его слов, которые продолжали сваливаться друг на друга в моей голове.
Нас должны встретить итальянцы.
Моя сестра была связана с ними.
Николай был связан с ними.
Мой отец не был моим отцом.
И сестра, которую я считала мертвой, навсегда потерянной для меня, не была потеряна, но сейчас реально и по-настоящему покинула наш мир.
Что я должна делать со всей этой информацией? Как должна уберечь себя от нервного срыва?