Искупление
Шрифт:
Вздохнув, я, как мог, сел.
— Майя, не могла бы ты принести маленькое зеркало из ванной?
Нахмурившись, она кивнула, направилась в ванную и вернулась с зеркалом.
— Отлично. Направь его, пожалуйста, на рану, немного наклони, еще немного, — ее руки дрожали. Я не винил ее. Я был не в лучшей форме. — Спасибо.
Мы не разговаривали, пока я проворно и быстро зашивал свою рану идеальным швом, который выглядел, как белый след, словно меня поцарапали. Майя пошатывалась.
— Майя? — я потянулся к ней свободной рукой,
Она втянула нижнюю губу и прикусила ее, заставив мое тело, онемевшее под действием наркотиков, напрячься от желания утолить похоть.
— Нет, — она покачала головой. — Просто это... так сексуально.
— Что «это»? — я взглянул на свой голый живот. Уверен, она не имела в виду, что я без рубашки? Она видела меня голым. Я очень сомневался, что мое ушибленное тело оказывало такой эффект.
— Это, — она указала на мою руку, в которой я все еще держал иглу. — Ты просто зашил себя, лучше, чем, ну, я даже не знаю, но это просто... Извини, это неуместно?
— Очень, — кивнул я с серьезным видом. — Давай будем профессионалами, Майя.
Мои губы дернулись в едва сдерживаемой улыбке.
— Правильно, — она согласилась, скрестив руки на груди. — Это все, доктор?
Я подавил стон.
— Поспеши и перережь эту проклятую нить, чтобы я мог поцеловать тебя.
— Я не знала, что русские целуют итальянцев без какой-либо защиты, — она провела руками по своему телу. Черт возьми, я готов получить то, что намного лучше по вкусу, чем любой наркотик.
— Очень смешно, — я кивнул в сторону ножниц. — Давай, пока я случайно не проткнул тебя.
— Ха, — она погрозила пальцем перед моим лицом. — Ты имеешь в виду, как прошлой ночью?
Я закатил глаза и откинулся на кровать.
— Давай, добивай меня, добивай. Я жду.
Она осторожно переползла через меня, стараясь не касаться моего тела, потянулась за ножницами и разрезала нить. Я схватил ее за руку в тот миг, когда она была свободна, и поднес кончики ее пальцев к своим губам.
— Как ты? — я не был тем человеком, который задавал эмоциональные вопросы. Я никогда ни о ком не волновался… до нее.
Майя облизала губы, изучая мои несколько секунд, прежде чем ответить:
— Я держусь.
— Ну, по крайней мере, ты еще не убежала с криками.
— И меня убили бы.
— Твой отец, возможно, слишком занят, чтобы убивать тебя прямо сейчас... Или, по крайней мере, слишком занят, чтобы угрожать нам, и когда он это сделает... Я не думаю, что у нас будут проблемы с поиском людей, готовых сражаться за нас. По-видимому, итальянцам было скучно на прошлой неделе, представь себе?
Майя вздрогнула.
— Скучно, что они не успели в кого-то выстрелить? И семь дней — это долгое время? Вау, поговорим о самоконтроле. Должны ли мы вручить им медаль? Или, может, подарить им немного вина?
Я рассмеялся, хотя вскоре один из моих самых мрачных секретов должен
Потому что любил ее.
А когда вы испытываете чувство любви, все остальное, кажется, просто уходит на задний план.
— Итальянцы, — прошептал я, здоровой рукой заправляя прядь волос ей за ухо, — любят лишь свое вино.
Она наклонилась, прижав губы к моим.
— А я люблю тебя.
Мое тело гудело от удовольствия и пело в полную силу от ее близости.
— Ты можешь признаться в этом... после всего произошедшего? Даже после испытанного сегодня страха? Узнав свое происхождение?
— Ты не имел ничего общего с моей матерью, которая обманывала и спала с помощником Петрова — абсолютно ничего.
— Нет, — я проглотил чувство вины. — Но я знал. Он был аутсайдером, пытался избежать давления на свою собственную преступную семью и чувство стыда, которое он испытывал, будучи беднейшим, самым неуважаемым из всех. Я знал об этом благодаря своему отцу.
— Видимо, все знали, — вздохнула Майя. — Но действительно ли это имеет значение?
— Я не знаю.
— На самом деле, нет. Нет. Я благодарна за то, что не родня Петрову, что не связана с русским гангстером.
Я открыл рот, чтобы ответить, но она коснулась двумя пальцами моих губ и прошептала:
— Но я влюблена в одного такого.
Я не был уверен, что это — наркотики или просто то, что я был рядом с ней, но мое тело воспламенилось, как только она это сказала. Тем не менее, она должна была понять.
— Я никогда не буду свободен от этого.
Майя повернула голову, предоставляя мне обзор на свою великолепную длинную шею. Я хотел целовать ее, от шеи до пупка, а затем опуститься, испить ее нектар, пока бы не насытился ею. Рукой она легонько потирала мою татуировку.
— Я не думаю, что любой из нас когда-нибудь будет свободен от нашего прошлого, но это не значит, что у нас не может быть будущего, верно?
Мое тело напряглось. Было еще кое-что, еще одна тайна, которую я скрывал, секрет, который моя семья хранила. И я не мог просто взять и сказать ей. Пришлось бы показать ей дневник, объяснить причины, что хуже всего. Я должен был сначала поговорить с Жак.
Она была свободной пешкой во всем этом, самой последней частью моей жизни, которая могла распутать и уничтожить все, что я заслужил. Несколькими простыми словами, собранными в одном мощном предложении, она могла разрушить всю мою карьеру — мою жизнь, жизнь Майи, мою репутация.
Я вздрогнул.
— Тебе холодно?
— Нет, — ответил я быстро. Может быть, слишком быстро, потому что Майя нахмурилась. — Я просто думаю.
— Хорошо, остановись, — Майя всосала мою нижнюю губу. Я простонал и попытался притянуть ее тело ближе, но было больно сдвинуться более чем на пару сантиметров. Она улыбнулась в мои губы. — Приятно, когда ты наполовину парализован, пока я использую тебя.