Искушение чародея (сборник)
Шрифт:
Коля видел немало фильмов про контрразведку, но отчего-то когда думал о вражеских шпионах, в голове тут же появлялся образ зловредного Штампса из мультфильма «Шпионские страсти». Кадыкастый прохвост с прямым гитлеровским пробором, острым крысиным носом и усиками-стрелочками затмил всех. Человек, который вошел в кабинет, был совершенно другой. Крупный пожилой мужчина, с благородной сединой в кудрявых волосах, окладистой бородкой и приветливым взглядом спокойных карих глаз. Он был похож на преуспевающего писателя или коммерсанта. Вместо украинской вышиванки и хромовых сапог на вошедшем был со вкусом подобранный костюм,
— Здравствуйте, Николай Васильевич! Позволите войти? — человек говорил на русском чисто, без акцента. Чересчур чисто. Таким же «дистиллированным» языком пользовались сотрудники Института Времени.
— Э-э… Добрый вечер, — Коля сымитировал рассеянное приветствие ученого, затем изобразил легкое недоумение, — а вы, собственно, кто?
— Я к вам по делу. Извините покорно, что так врываюсь, но тема разговора очень деликатная.
— Хорошо, присаживайтесь, — Коля указал «писателю» на кресло, которое специально отодвинул дальше от стола, зацепив ножкой за тумбочку. Настольную лампу он направил так, чтобы его лицо оставалось в тени. Только бы грим не подвел.
Бородатый опустился в кресло, откинулся на спинку. Не проситель — хозяин положения.
— Скажите, Николай Васильевич, вы никогда не задумывались о работе за рубежом?
Вот так вот сразу, в лоб. Герасимов не ожидал подобной прямоты.
— Зачем, позвольте спросить?
— Мир нуждается в ваших знаниях, а здесь, — бородач брезгливо поморщился, словно нечаянно вступил в грязь, — здесь вы не сможете в должной мере реализовать свои идеи.
— Отчего же? Наш институт хорошо финансируется. Государство заинтересовано в нашей работе, — получилось фальшиво. Будь Герасимов на экзамене, получил бы на орехи. Однако экзамены закончились.
— Сладкие мечты, Николай Васильевич. В России сейчас парламентский кризис. Власти не до вас. А дальше будет только хуже. Слабое правительство, не способное удержать ресурсы, борьба преступных синдикатов за сферы влияния, произвол чиновников на местах и полное бесправие для простых граждан. Ну и, конечно, деградация всех социальных институтов.
— Прямо ад какой-то, — усмехнулся Коля.
— Вижу, мои речи вас не впечатляют, — мнимый писатель улыбнулся. — Давайте так, чтобы не быть голословным, вот небольшой аванс в качестве компенсации за беспокойство и подтверждения серьезности наших намерений, — он достал из кармана пиджака увесистый конверт.
Столько денег одновременно Герасимову видеть не доводилось. Как бы отреагировал на подачку принципиальный Садовский? Вспылил бы, непременно вспылил! И Коля выдал укороченный вариант лекции, которую услышал сегодня от доктора Садовского. Да еще и от себя кое-что добавил.
Бородач в кресле помрачнел. Видно было, что такой ответ он получал нечасто. А может, его расстроило пренебрежение к деньгам?
— Что ж, Николай Васильевич, тогда я вынужден перейти к более действенным аргументам. Вот это, — из того же кармана появился пузырек с таблетками в желатиновой упаковке, — снотворное, которое вам придется принять. Как только вы уснете, мои агенты в здании спровоцируют пожар. Ваш компьютер будет изъят и другие ученые — не вы — примут эстафету.
— Угрозы, в конечном итоге, это все, что у вас есть, — Коля старался держать себя в руках. Вот, значит, что ему приготовили? Николай Васильевич Садовский засиделся допоздна и уснул за рабочим столом. Короткое замыкание, случайная искра и дело в шляпе. Светлая память!
— Да, если возникает необходимость,
— А вы, значит, стремитесь к совершенству, убивая ученых?
— Это самое последнее, что мне хотелось бы делать, — бородач наклонился вперед. — Николай Васильевич, давайте будем реалистами. У этой страны нет будущего. Какой смысл умирать за химеру?
«А вот хрен тебе, урод! Есть у нас будущее! Есть! Я сам видел. Просто за него бороться нужно…» — подумал Коля и уже спокойно, без колебаний протянул вербовщику ладонь лодочкой.
— Давайте ваши таблетки.
Бородач поднялся из кресла.
— Что ж. Я уважаю ваш выбор, хотя и не понимаю его. Вы не возражаете, если я подожду здесь немного? Мне нужно убедиться, что снотворное подействовало.
— Как угодно, — Коля проглотил таблетки и запил остатками чая из стаканчика.
Агент между тем подошел к двери, открыл ее и сказал по-английски: «Работаем вариант Д». Ему что-то ответили. По коридору зашуршали приглушенные шаги. Бородач удовлетворенно кивнул и вновь опустился в кресло. Он умел ждать.
— Перемещаться со станции вам нельзя, иначе захватите с собой кусок интерьера, — быстро говорил Игорь Николаевич. Они шли по коридорам Раскопа-4 в сторону шлюза. За ними, скребя когтями пол, двигался мрачный чумарозец, выпуская из ноздрей едкий желтый дым. Из-за мясистого щупальца археолога выглядывала блестящая лысина Анаксимандра Алкидовича.
— Надену скафандр, выйду в космос, — пожала плечами Алиса.
— Да, пожалуй, это будет лучше всего.
Облачение не заняло много времени. Умная ткань, извлеченная из аккуратного металлического чехла с дарственной надписью «Девочке, с которой ничего не случится, от капитана Полоскова на добрую память» быстро охватила все тело, сформировала прозрачный пузырь шлемофона и прочее потребное оборудование. Алиса открыла шлюз, оглянулась.
— Совсем большая стала, — вздохнул Громозека, из его многочисленных добрых глаз струились слезы.
— Помните, у вас только один шанс все исправить. Не ошибитесь с решением, — Игорь Николаевич подошел, положил Алисе руку на плечо, заглянул в глаза. — Вы должны справиться. Во имя будущего.
— Будущее? Вот оно что! Так вы из будущего? — все, наконец, сошлось — и осведомленность сотрудника МИВ, и его странный костюм.
— Из возможного будущего, — улыбнулся человек в шляпе, — сделать его реальным ваша задача.
Он закрыл за Алисой дверь шлюза, нажал кнопку разгерметизации. Тонкие губы чуть заметно вздрогнули. «Удачи, мама…»
К борту корабля скафандр приклеился намертво, выпростав длинную липкую ложноножку, так что потеряться в пространстве Алиса не могла. Она еще раз взглянула на Меркурий. Освещенная поверхность планеты вспыхивала очагами новых извержений. Темная сторона вестника богов пребывала во власти ледяной ночи. Алиса попыталась представить себе Москву двадцатого века. С кривыми старыми улочками, нелепыми шумными машинами и сонмами настырных голубей. Из глубин памяти всплыли смутные образы одноклассников. Юля Грибкова, названая сестра и самоотверженная защитница, выдумщик Фима Королев и Коля Герасимов, мальчик из прошлого, спаситель миелофона. В отличие от других, этот образ был ярким, выпуклым, и Алиса решилась. Сильно сжала пальцы. Додекаэдр лопнул, и тут же стало темно, словно погасло солнце.