Искушение чародея (сборник)
Шрифт:
Нет, это и были сухие осенние листья.
Алиса оглянулась — она стояла в родном парке у Речного вокзала, и ветер, играя, швырял ей в лицо пригоршни разноцветных листьев. Она оглянулась еще раз, убедиться, что это не сон.
Не сон. Нет, не сон. Вон, через дорогу, ее дом.
— Я дома, — прошептала она. И, не сдерживаясь уже, на бегу в голос закричала: — Папа, мама, я дома!
Часть вторая
Алиса в Зазеркалье
Пиная
Соседняя дверь открылась на длину цепочки, выглянула аккуратная старушка:
— Ты чего тут?
— Я же дома! — радостно крикнула девушка. — Я вернулась!
— Никак Алиска, — всплеснула руками старушка. Живая?
— Да!
— Вот отец-то обрадуется, как придет. Сейчас, скоро должен быть уже, подожди.
— А вы наша новая соседка? — спросила Алиса. Она ну совершенно не помнила этой милой женщины.
Та неодобрительно проворчала что-то и захлопнула дверь.
Алиса хмыкнула, пожала плечами. Села на подоконник и, болтая ногами, стала ждать отца.
А вот и знакомые с детства шаги внизу на лестнице. Только медленнее, тяжелее.
«Папа за меня волновался» — вздохнула Алиса.
Действительно, профессор Селезнев выглядел совсем не так, каким она его помнила. Поседел, как-то сник. Не оглядываясь по сторонам, прошел к двери, зазвенел ключами.
— Папа, — шепнула Алиса. И, не дожидаясь ответа, спрыгнула с подоконника: — Папа!!!
Профессор выронил ключи, обернулся:
— Алиса! Девочка моя, правда ты?
— Правда, папа. Я, — она бросилась отцу на шею.
— Наконец-то. Я знал, — бормотал отец, — я верил, всегда верил, что ты вернешься, вот такая, живая, здоровая, веселая, что бы ни говорили.
Алиса быстро наклонилась, подняла ключи, открыла дверь:
— Веселиться-то, — вздохнула, — особых поводов нет. Экспедиция сорвана, Капитан погиб.
— Алиса? — строго смотрит на нее профессор. — Давай зайдем внутрь и поговорим, хорошо?
— Конечно, папа, — щебечет девушка, спиной вперед проходит в квартиру, любуется дорогим отцовским лицом. — Конечно, как скажешь. Как вы тут? Как мама? Как…
— Алиса, — отец с трудом переступает порог, хватается за сердце, бледнеет. — Алиса, мама умерла, когда тебе было три года. Как ты думаешь, как она?
Алиса замолкает на полуслове, пытается вдохнуть — не получается.
Еле выдавливает из себя:
— Как это? Как умерла? Отчего?
— Если ты забыла, — с треском захлопывает дверь профессор, — она умерла от того, что я не смог спасти ее. Не смог вовремя достать лекарство: связи связями, а деньги деньгами. Я совершенно не вижу… Алиса? Подожди, я сейчас, сейчас накапаю нам, подожди.
Алиса сползает по стене, в глазах темно, на душе камень размером с гору Килиманджаро. Пока отец гремит на кухне стаканами, разливая корвалол, она
— Мама! Мамочка! Как такое может быть?
Берет дрожащей рукой из отцовской руки стакан, стучит зубами о край:
— Папа, сколько меня не было?
— Ты ушла из дома три месяца назад, девочка моя. Я думал, что навсегда потерял и тебя.
— Скажи, папа, как такое может быть, чтобы в середине двадцать первого века кто-то на Земле умер от того, что не было лекарства?
Профессор Селезнев тяжело охает, садится рядом с Алисой прямо на давно не мытый пол:
— Вот так, знаешь ли, бывает. Сплошь и рядом.
Алиса упрямо мотает головой, ей в голову приходит шальная мысль:
— Подожди. Давай сначала. Ты точно мой папа, профессор биологии Селезнев, директор Московского космозоопарка?
— Хм, — трет подбородок отец. — Все сходится. Кроме «Космо-». «Космо» — это торговый центр на проспекте Мира, но при чем тут…
— Стоп, — поднимает руку Алиса. — Еще не все. Ты уверен, что я — Алиса Селезнева, твоя дочка?
— Я? — вздыхает профессор. — Я-то уверен.
Ерошит густо-русые Алисины волосы.
— Что на тебя нашло, скажи мне? Ты нездорова? Где ты была все это время?
— Если все так, как ты говоришь, то ты мне не поверишь.
— Поверю, — честно смотрит ей в глаза отец. — По крайней мере, постараюсь поверить.
— Ну тогда слушай, — просто говорит Алиса.
И прямо в прихожей — знакомой и незнакомой одновременно — вываливает на несчастного профессора сначала все о Второй Межгалактической экспедиции, а потом всю свою историю, все, что помнила о себе с трехлетнего возраста — и до текущего дня.
Профессор слушает очень внимательно. Иногда снимает очки, протирает уголком галстука — и снова надевает. Несколько раз встает, прохаживается туда-сюда по прихожей, снова садится на грязный пол.
При словах «Кролик Питер» — уходит в комнату, возвращается с клеткой. В клетке мирно спит маленький белый кролик, рядом блюдечко с оранжевой массой.
— Морковное варенье, — уточняет Селезнев-старший. — Вредно ему, конечно, но я немножко, очень уж любит.
Когда Алиса заканчивает рассказ, отец и дочь поднимаются, молча идут на кухню. Профессор в молчании заваривает крепчайший чай. Садятся, смотрят друг на друга.
— Я — сумасшедшая, да? — первой не выдерживает Алиса.
— Я воздержался бы от столь категоричных суждений, — поправляет очки отец. — Но многое свидетельствует в пользу этой гипотезы.
В глазах Алисы ужас.
— Много, но не все, — продолжает отец. — Во-первых, редко какой сумасшедший способен создать такой мир, как твой, логичный, выверенный, тщательно продуманный.
— И на том спасибо, — хмыкает дочь.
— Не перебивай. А во-вторых: во-вторых, вот! — и профессор жестом фокусника хватает дочь за правую руку и поворачивает ее запястьем кверху. — Видишь?