Искушение чародея (сборник)
Шрифт:
— Ладно, — согласился господин Койрыто. — А Сеймечки не против? — обеспокоенно спросил он мгновение спустя.
— Конечно, нет. Для них честь породниться с нами через любимцев.
С тем легли спать, и господин Койрыто сразу захрапел, а я до полуночи ворочался на своей подстилке и тихо плакал. Я совсем не хотел Фросю. Во-первых, потому, что она некрасивая, а во-вторых, потому, что хотел Ленку. Хотя что такое «хотел», я и сам толком не знал.
Наутро прибежала разгневанная госпожа Рыйло. Ночью, пока все
— Отраву какую-то сожрал, — жаловалась госпожа Рыйло. — Шибко пожрать любил. Что ж нам теперь делать? Сторожевые любимцы — товар редкий и дорогой, да и пока новый выучится, не один год пройдет.
— И не говорите, — посочувствовала госпожа Койрыто. — Я не представляю, что буду делать, если Кондратик околеет. К тому же цены на любимцев сейчас куйсаются. Ты ведь не собираешься околеть, Кондратик, пуся?
Я сказал, что совершенно не собираюсь, и получил в награду кусочек сахара.
— Виталий Петрович издох, — пожаловался мне этот смазливый жабий выкормыш.
— Умер, — поправила я. — Про людей говорят «умер» или «погиб».
Он не стал возражать и принялся, пуская слюни, рассказывать про какую-то Фросю. Я слушала вполуха, с трудом превозмогая брезгливость.
— Кондратик, — сказала я, когда молокосос на мгновение заткнулся. — Так ты покажешь мне дом госпожи Койрыто? Помнишь, ты обещал, я очень хочу посмотреть.
Он стал бубнить, что много думал и что это очень опасно, потому что если нас кто увидит, его сразу отправят на живодерню.
Туда и дорога, про себя напутствовала я, а вслух сказала:
— А ночью, Кондратик, миленький? Ночью, когда все уснут, ты ведь можешь отпереть мне дверь? Никто не увидит, а я быстро посмотрю и сразу уйду.
«Предварительно пристукну тебя и взведу бомбу, а потом уже уйду», — добавила я мысленно.
— Ночью… — замялся он. — Нет, Ленка, ночью тоже нельзя. А если госпожа Койрыто проснется? Или господин.
— Скажешь, что пошел по нужде.
— У меня для этого есть ведерко в прихожей, — напыжился от важности этот щенок.
— Так что же, ты, значит, так и не покажешь мне, как живешь? А если, — я стиснула зубы и тут же почувствовала себя настоящей шлюхой. — А если я тебе за это отдамся?
— Как это «отдамся»? — изумился он.
«Дать бы тебе по башке, — мечтательно подумала я. — Залепить с размаху в холеную глупую морду».
— Как женщина мужчине, — подавив отвращение, объяснила я. — Что, тоже не понимаешь? Как самка самцу.
Он вдруг смутился и покраснел, я даже не ожидала, что это домашнее животное на такое способно.
— Госпожа сказала, что скоро меня отведут к самочке, — жалобно протянул он. — К Фросе. А я не хочу.
— Почему не хочешь? — механически переспросила я.
— Потому что не люблю Фросю. А тебя люблю.
— Что? —
— Что люблю тебя.
Позже я поняла, что ненависть ушла из меня в этот самый момент. Исчезла, сменившись на жалость. Мне никто не говорил этих слов, никогда. И хотя я знала, что недоумок сказал их лишь от косноязычия, мне стало вдруг ни с того ни с сего приятно. Словно он подарил мне нечто такое, на что я никогда не рассчитывала, чего была лишена без всякой надежды когда-либо получить.
— Когда тебя должны повести к Фросе? — спросила я.
— Не знаю, — понурился Кондрат. — Госпожа сказала, что скоро.
— Ладно, — я неожиданно для себя самой погладила его по плечу. — Не волнуйся, что-нибудь придумаем.
Мы договорились о новой встрече, и я отправилась восвояси. С Фросей можно было бы поступить так же, как со стариком, только смысла не было. Мало ли их в городе, этих фрось. Я внезапно остановилась и едва по лбу себя не хлопнула. «Дура, — сказала я себе. — Сентиментальная идиотка. Нашла себе заботу — собачью свадьбу. Пускай даже этих собак хоть сто раз по ошибке называют людьми».
— У нас все готово, — встретил меня Эрик. — Бомбу собрали, бахнет так, что ошметки жаб будут потом соскребать с деревьев. Ребята готовы, ждут. Ты как?
— Мне еще нужно время, — сказала я.
— Сколько?
— Не знаю. Надеюсь сладить все в следующий раз. Послушай, тут вот какое дело. Я бы не хотела его убивать.
— Кого «его»? — изумился Эрик. — Главжабу?
— Парнишку.
Эрик уставился на меня словно на сумасшедшую. За его спиной захихикала Машка, гыкнул Иван, крякнул от удивления дед Артем.
— А что с ним прикажешь делать? — пришел наконец в себя Эрик. — Может быть, сюда его притащим, на поводочке будем водить? Выгуливать, выкармливать или что там с ними делают.
Я тряхнула головой, избавляясь от невесть откуда взявшегося приступа слюнтяйства.
— Твоя правда, — сказала я. — Извини, расклеилась.
Целый день я не находил себе места. Я запутался: влюбиться оказалось очень болезненно. И еще не в ту, в которую велят хозяева, а совсем в другую, за которую запросто можно загреметь на живодерню.
Я пытался сообразить, зачем Ленке так уж необходимо попасть внутрь дома, но сообразить никак не удавалось. Едва я начинал думать об этом, Ленкина фраза «Я тебе за это отдамся» вытесняла из головы все остальное. Мне казалось, я понял, как это произойдет, хотя до конца и не был уверен. Почему-то я хотел этого, как ничего другого на свете, даже мороженое я никогда не хотел так сильно. И еще стоило об этом подумать, внизу все пылало жаром и напрягалось, да так, что по нужде толком было не сходить.