Искушение Дэвида Армитажа

Кеннеди Дуглас

— Ну…

— Короче, мистер Макгенри. Чем Люси огорчена на сей раз?

Ответ мне был известен, поскольку я догадался, что «Сан-Франциско Кроникл» также дала статью об инциденте на парковочной площадке.

— Боюсь, ваша бывшая жена очень взволнована вашем поведением у здания Эн-би-си. Ее расстраивает и та огласка, которую получил этот неприятный инцидент. Но еще больше ее беспокоит, как к таким новостям отнесется Кейтлин.

— Я собирался сегодня утром лично поговорить со своей дочерью.

— Боюсь, это невозможно. Ваша бывшая жена считает,

что в свете ваших, э… поступков можно считать, что вы представляете физический риск для нее самой и вашей дочери.

— Как она может так думать? Я никогда, никогда пальцем не…

— Как бы то ни было, но факт остается фактом: вы напали на мистера Макколла на парковке Эн-би-си. С вами разорвала контракт телевизионная студия, после того как вас обвинили в плагиате. Такой трагический инцидент вполне может подействовать на душевное состояние человека, это вам любой психолог подтвердит. Короче, вы действительно представляете серьезную опасность для своей бывшей жены и дочери.

— Когда вы перебили меня, я хотел сказать, что никогда не причинял никакого вреда ни моей жене, ни моей дочери. Вчера я вышел из себя, вот и все.

— Боюсь, что это далеко не все, мистер Армитаж. Потому что мы получили постановление, запрещающее вам любой физический или словесный контакт с Люси и Кейтлин…

— Вы не можете лишить меня моей дочери!

— Это уже сделано. И я должен поставить вас в известность, что, если вы предпримете попытку нарушить это указание, то есть попробуете увидеть Люси или Кейтлин или позвонить им, вас могут арестовать и посадить в тюрьму. Я ясно выражаюсь, мистер Армитаж?

Я швырнул трубку и свалился на диван. Пусть они забирают все что им вздумается, но не Кейт, мою дочь. Они не могут так со мной поступить. Просто не могут!

В дверь громко постучали.

— Эй, Дэвид, я знаю, что ты там, так что открывай!

Элисон.

Я подошел к двери и приоткрыл ее.

— Что ты здесь делаешь? — тихо спросил я.

— Полагаю, что пытаюсь спасти тебя от тебя самого.

— Я в порядке.

— Ну, еще бы. И сегодня в «Таймс» ты выглядел очень мило. Особенно мне понравилась пижама. Как раз то, что агент хотел бы видеть на своем клиенте на парковочной площадке, где он пытался набить морду…

— Я не хотел набить ему морду.

— Да ну? Тогда действительно все в полном порядке. Ты меня впустишь или как?

Я перестал загораживать проход и ушел в глубь квартиры. Элисон последовала за мной. Я сел на диван и уставился в пол:

— Мать твою. Чтоб они все сдохли.

— Это что, реакция на заварушку у Эн-би-си?

Я рассказал Элисон, как попался на глаза фотографу, и о том, что Салли прекращает со мной всякие отношения и выставляет меня из квартиры, и о Люси, которая запрещает мне не только видеться, но даже разговаривать с дочерью. Элисон долго молчала. Затем произнесла:

— Я увезу тебя из этого города.

— Ты сделаешь что?

— Я увезу тебя в какое-нибудь спокойное место, где ты больше не сумеешь ничего натворить…

— Со мной все нормально,

Элисон.

— Ничего подобного. И чем дольше ты будешь ошиваться в Лос-Анджелесе, тем больше шансов, что ты устроишь здесь настоящий цирк…

— Премного благодарен.

— Это правда. Нравится тебе или нет, но сейчас ты потерял контроль над собой. И если ты в таком состоянии будешь на глазах у публики, ты постоянно будешь подкидывать материал для газет. В результате ты окажешься без всякой надежды на работу.

— Я уже утонул, Элисон…

— Я даже не собираюсь спорить с тобой по этому поводу. Когда Салли хочет, чтобы ты убрался отсюда?

— К шести часам завтра.

— Ладно, начнем с главного. Дай мне свои ключи.

— Зачем?

— Затем что завтра я упакую все твои вещи.

— Я сам об этом позабочусь.

— Нет, не выйдет. Ты через тридцать минут уезжаешь.

— Куда?

— В одно место, которое я знаю.

— Ты случайно не собираешься меня похитить?

— Вряд ли. Я отвезу тебя в такое место, где ты не сможешь попасть в неприятности и где у тебя будет время немного оправиться. Поверь мне, сейчас больше всего тебе надо выспаться и подумать.

Я прикинул и понял: она права. Я был до такой степени напряжен, что всерьез опасался не пережить эти выходные, уступив желанию совершить что-то окончательное непоправимое… например, сигануть из окна.

— Ладно, — сказал я. — Что я сейчас должен сделать?

— Иди собери пару чемоданов. Книги и CD не бери — там, куда ты направляешься, их полно. Но возьми с собой свой ноутбук, он тебе может пригодится. Затем прими душ и сбрей, к чертям, эту свою поросль. Ты уже начинаешь напоминать талиба.

Через полчаса, уже чистый и гладко выбритый, в свежей одежде, я укладывал две большие сумки и ноутбук в машину Элисон.

— Давай договоримся следующим образом, — сказала она. — Нам ехать до шоссе, что идет вдоль Тихого океана, примерно два часа. Я поеду в своей машине, ты — в своей. Но обещай мне, что ты не изобразишь трюк с исчезновением и не рванешь куда-то в неизвестность…

— Ты за кого меня принимаешь? За Джека Керуака?

— Я только хочу сказать…

— Обещаю, что не оторвусь в самоволку.

— Хорошо, но если мы потеряемся, звони мне на мобильный.

— Из меня хороший хвост, — уверил ее я.

Вышло так, что я продержался непосредственно за ее автомобилем до самого шоссе. Через десяток миль мы свернули к маленькому городку под названием Мередит. Его мы проехали по узенькой улочке с магазинами, среди которых я заметил книжный и продуктовый. Потом началась извилистая двухрядная дорога, сменившаяся простой грунтовкой, которая вела сквозь густой лес. Путешествие закончилось у коттеджа из белого дерева; за ним виднелся маленький галечный пляж с галькой, на который накатывались волны Тихого океана. Вид на океан был потрясающий, и мне также приглянулся гамак, удобно пристроенный между двумя деревьями. В таком гамаке можно было уютно разлечься, одновременно любуясь серо-синем простором.