Искушение Дэвида Армитажа
Шрифт:
— Возможно, не сразу. Но…
— Помнишь журналистку из «Вашингтон Пост», у которой отобрали Пулицеровскую премию, после того как выяснилось, что она придумала сюжет своего репортажа? Ты знаешь, чем она занимается сейчас, через десять лет после ее маленького проступка? Продает косметику в каком-то магазине. Вот что происходит, когда тебя разоблачают как литературного жулика: тебе самое место за прилавком.
— Ты зря сравниваешь себя с этой девицей. Твой проступок… Вряд ли его можно назвать проступком.
— Тео Макколл смог убедить весь мир в обратном, и теперь с моей писательской карьерой покончено.
— Дэвид, мне совсем не нравится, что
— Но я спокоен. И вполне доволен.
— Ты, часом, не подсел на прозак?
— Равнодушен даже к виски.
— Слушай, почему бы мне не приехать к тебе в гости…
— Подожди несколько недель, пожалуйста. Цитирую Грету Гарбо: я хотеть сейчас побыть одной.
— Ты уверен, что ты в порядке?
— Лучше чем когда-либо.
— Ты мне все равно не нравишься, — сказала она.
Примерно через час телефон снова зазвонил. На этот раз это был Лес Пирсон.
— Вы получили великолепные рекомендации от Энди Барона и от вашего агента. Когда хотите приступить к работе?
— Я бы начал завтра.
— Тогда увидимся завтра в десять. Да… еще одна мелочь. Признаться, мне было грустно узнать, через что вам пришлось пройти.
— Спасибо.
Итак, как было договорено, я вышел на следующий день. Работа была простая — со среды до воскресенья я управлялся в магазине самостоятельно: в основном стоял за прилавком, помогая в выборе покупателям. Также я занимался заказами и инвентаризацией. Еще я подметал помещение, стирал с полок пыль, мыл туалет, подсчитывал выручку и каждый вечер относил деньги в банк. При этом у меня оставались час или два в день, чтобы почитать, сидя у кассы.
Работа была не пыльной, особенно в будни, когда в магазин забредал случайный абориген. В выходные народу набегало побольше, особенно если учесть, что Мередит был излюбленным местом отдыха обеспеченных лосанджелесцев. Но даже и при таком раскладе работа не угнетала и не напрягала. Я так и не узнал, вызнал ли кто-нибудь из постоянных покупателей, кто я такой. Надо сказать, что никто из них никогда не задавал мне лишних вопросов и не одаривал понимающим взглядом. В Мередите существовало негласное правило — держаться от всех на почтительном расстоянии. Это правило меня вполне устраивало. И когда вечером в пятницу приезжали отдыхающие, я ни разу не увидел среди них кого-нибудь из индустрии развлечений, потому что, за исключением отсутствующего Уилларда Стивенса, милейший городок на берегу Тихого океана привлекал в основном юристов, врачей и дантистов. Для них я был всего лишь продавцом в книжном магазине… который, кстати, от недели к неделе все больше менял свою внешность.
Прежде всего, я сбросил примерно пятнадцать фунтов, дойдя до завидной стройности. Помог в этом, разумеется, стресс, а также сокращение потребляемого алкоголя. Теперь я ограничивался бутылкой пива или стаканом вина в день. И ел я простую и малокалорийную пищу. Каждый день я бегал по пляжу. В какой-то момент я решил перестать бриться. Волосы тоже отросли. К концу первого месяца в магазине я выглядел как отощавший осколок шестидесятых. Но ни Лес, ни кто-нибудь другой в Мередите не позволил себе высказаться по этому поводу. Я делал свою работу, и делал ее хорошо. Я был прилежен, аккуратен и всегда вежлив. Все шло нормально.
Лес оказался неплохим парнем. Сам он работал только в понедельник и вторник (мои выходные дни). В остальное время он плавал на яхте и играл на бирже по Интернету. Как-то в разговоре со мной он обмолвился, что лет десять назад ему досталось немного семейных денег,
— Считайте это дополнительной льготой, — сказал он.
Люси все еще отказывалась общаться со мной. Через два месяца я рискнул позвонить Уолтеру Дикерсону и спросить, если ли шанс договориться о моих непосредственных встречах с Кейтлин.
— Если Люси захочет при этом присутствовать, я не возражаю, — сказал я. — Мне просто отчаянно хочется видеть свою дочь.
Через несколько дней Дикерсон мне перезвонил.
— Увы, никаких изменений, Дэвид, — сказал он. — По словам адвоката вашей бывшей жены, она все еще не уверена насчет этой идеи. Но хорошие новости заключаются в том, что Кейтлин, опять же по словам адвоката, требует от матери объяснений, почему она не может встречаться с отцом. И еще хорошие новости: после долгих препирательств мне удалось договориться о разрешении на ежедневные звонки.
— Это отлично.
— Потерпите еще немного, Дэвид. Не задирайтесь. Рано или поздно Люси все равно придется уступить.
— Спасибо вам, Уолтер. Я могу оплатить ваш звонок. Куда переслать деньги?
— Давайте будем считать, что этот звонок за счет заведения.
К концу третьего месяца работы в книжном магазине моя жизнь начала проходить в приятном устоявшемся режиме. Я бегал по утрам. Я ходил на работу. Я закрывал магазин в семь. Каждый день я разговаривал с Кейтлин, потом отправлялся домой. Дома я «итал или смотрел фильм. В выходные я часто ездил вдоль океана, или коротал вечер в местном кинотеатре, или ужинал в скромном мексиканском ресторане в Санта-Барбаре. Я старался не думать, что будет через восемь недель, когда мне потребуется внести следующие одиннадцать тысяч в качестве алиментов, или как я буду расплачиваться со студиями — срок неумолимо приближался. Еще я старался не думать о неминуемом возвращении Уилларда Стивенса из Лондона, а это, по словам Элисон, должно было случиться примерно через три месяца.
Я решил разбираться со своими проблемами по мере поступления, потому что понимал: стоит мне задуматься о будущем, я снова впаду в депрессию.
Элисон звонила мне каждую неделю. Новостей, касающихся меня, у нее не было: никаких перспектив насчет работы, никаких гонораров за старые вещи, никакого оформления новых прав… Но она все равно звонила мне в субботу утром, чтобы узнать, как я справляюсь. Я говорил ей, что у меня все нормально.
— Знаешь, я бы больше обрадовалась, если бы ты сказал, что дела — настоящее дерьмо, — заметила она.
— Но они в самом деле не дерьмовые.
— А я думаю, что с тобой что-то не так, — сказала она.
— Ты напрасно так думаешь.
— Знаешь, Дэвид, как-нибудь ты удивишь меня до усрачки, неожиданно позвонив и сообщив нечто такое, что перевернет всю твою жизнь.
Через две недели именно это и произошло. Было десять утра. Я как раз открывал магазин. Покупателей не было, поэтому, сварив себе кофе и разобравшись с почтой, я решил просмотреть свежий номер «Лос-Анджелес Таймс» (я снова начал читать газеты). На одной из полос я увидел следующую заметку: