Искушение Дэвида Армитажа

Кеннеди Дуглас

— Нет, дура, элементарная дура. И вот еще один совет от твоей старшей сестренки, цена которой — пятнадцать процентов. Следующие несколько месяцев постарайся не высовываться. Слишком уж в последнее время у тебя все хорошо.

Я, как мог, старался следовать ее совету, но в паре с Салли это было сложно. Мы с ней были «идеальными экземплярами» Голливуда; некоторым образом, Лига плюща, интеллектуальные люди, которым удалось выжить в горючем мире телевидения. Материально благополучные, но при этом делающие вид, что ненавидят всякую показуху. Наша квартира была минималистской по дизайну, моя «порше» и «рэнджровер» Салли были машинами «среднего уровня, но толковыми», и за рулем сидели люди «среднего уровня, но толковые», которым явно удалось добиться определенного уровня профессионального успеха. Нас приглашали

на правильные вечеринки и правильные премьеры. Но каждый раз, когда мне приходилось давать интервью, я обязательно говорил, что нас не соблазняет слава и мы не стремимся к верхам общества. Тем более, мы оба слишком заняты, чтобы озаботиться такими пустяками. В Лос-Анджелесе люди ложатся спать рано. Поэтому, если учесть, что Салли на осень готовила новую комедию, а я был по уши в съемках второго сезона, у нас совершенно не оставалось времени не только на светскую жизнь, но даже друг для друга. Как выяснилось позднее, Салли жила строго по расписанию, причем до такой степени, что она умудрялась планировать даже страсть — не более трех раз в неделю, — хотя вслух это, конечно, никогда не проговаривалось. Разумеется, были и приятные исключения, но они казались искусственными: как будто она просчитывала, что в то редкое утро, когда ей не нужно отправляться с кем-нибудь на деловой завтрак, мы можем потратить минут десять или пятнадцать на достижение взаимного оргазма, прежде чем приступить к зарядке.

И все же я не жаловался. Потому что, если не считать редких угрызений совести насчет Люси и Кейтлин, все складывалась так, как мне бы хотелось.

— У всех должны быть свои проблемы, — сказал мне мой новый друг Бобби Барра, когда я засиделся вместе с ним в ресторане (правда, то была пятница) и под воздействием момента признался ему, что меня все еще терзает вина за то, что я разрушил семью.

Бобби Барра был в восторге, что я выбрал его в качестве исповедника. Ведь это означало, что мы с ним близки. А Бобби Барра нравилось думать, что он близок со мной. Потому что у меня теперь было имя, я был знаменитостью — один из немногих настоящих победителей в городе отчаянных стремлений и постоянных неудач.

— Смотри на это так. Твой брак принадлежит к той части твоей жизни, когда тебе ничего не удавалось. Поэтому, естественно, тебе захотелось от него избавиться, стоило перебраться на зачарованную сторону улицы.

— Наверное, ты прав, — неуверенно сказал я.

— Безусловно, я прав. Новая жизнь — это новое все.

Включая новых друзей, таких как Бобби Барра.

Эпизод второй

Бобби Барра был богат. Серьезно богат. Но не «мать твою, как богат».

— Что ты имеешь в виду под «мать твою, как богат»? — как-то спросил я его.

— Ты про положение или цифры?

— Про положение я и сам догадываюсь, я про цифры.

— Сто миллионов.

— Так много?

— Это не так много.

— На мой взгляд, за глаза достаточно.

— Сколько миллионов в миллиарде?

— Если честно, не знаю.

— Тысяча.

— Тысяча миллионов — это миллиард? Выходит, миллиард — это «мать твою, как богат»?

— Не просто ты сам «мать твою, как богат», но и десять поколений твоей семьи вполне обеспеченные люди.

— Да, это действительно серьезно. Но если у тебя всего сто миллионов…

— Ты можешь послать меня к такой-то матери, но тебе придется более тщательно выбирать аудиторию.

— Ты, наверное, уже «мать твою, как богат», Бобби.

— Близко к тому.

— По мне, это здорово.

— Может быть. Но скажу тебе, когда начинаешь общаться с по-настоящему большими ребятами, такими как Билл Гейтс, Пол Ален, Фил Флек и им подобные, сто миллионов — детские забавы. Десятая часть миллиарда. Что это для тех, кто стоит тридцать, сорок, пятьдесят миллиардов?

— Карманная мелочь.

— Бинго. Карманная гребаная мелочь. Даже пачкаться не стоит.

Я подавил улыбку:

— Ну, с точки зрения простого смертного… кому в прошлом году удалось заработать всего лишь миллион…

— Ага, но и ты достигнешь большего… если позволишь мне тебе помочь.

— Слушаю тебя внимательно.

Советы из Бобби так и сыпались, когда речь заходила о рынке, потому что именно этим он зарабатывал себе

на жизнь. Он играл на бирже. И делал это так хорошо, что сегодня, в тридцать пять лет, он был почти «мать твою, как богат».

Его достижения особенно впечатляли, если учесть, что свои деньги он сделал самостоятельно. Бобби называл себя Даго из Детройта: он был сыном простого электрика, работавшего на заводе Форда. Но пока все другие подростки мучились от стыда из-за прыщей, Бобби изучал финансовую сферу.

— Давай догадаюсь, что ты читал в тринадцать лет? — сказал Бобби примерно в то время, как мы подружились. — Джона Апдайка.

— Не надо грязи, — сказал я. — Никогда в жизни не носил шотландский свитер. Но Том Вульф…

— Ясненько.

— А ты? Что ты читал, когда тебе было тринадцать?

— Ли Яккока [5] … И не смей ржать, мать твою.

— Кто ржет?

— И не только Яккока, но и Тома Питерса [6] , и Адама Смита, и Джона Мейнарда Кейнса, и Дональда Трампа [7] …

— Ничего себе культурная смесь. Бобби, как ты думаешь, Трамп когда-нибудь читал Кейнса?

— Не-а, но этот парень знает, как нужно строить казино. И он очень серьезно «мать твою, как богат». Как только я прочел его книгу, я решил, что хочу быть таким же.

5

Якокка, Лидо Энтони (Ли) — топ-менеджер американских компаний Ford Motor Company и Chrysler. Автор бестселлера «Карьера менеджера».

6

Питерс, Том — управляющий консалтинговой компанией Tom Peters Company. Его книга «В поисках совершенства», написанная в 1982 г. в соавторстве с Бобом Уотерманом, считается одной из лучших в области менеджмента.

7

Трамп, Дональд — американский предприниматель, строительный магнат; прославился также в качестве ведущего телевизионного реалити-шоу «Кандидат». Автор книги «Как стать богатым».

— Тогда почему ты не занялся строительством?

— Потому что там нужно всех знать: ты знаешь, что у дяди Сэла есть дядя Джо, у которого есть племянник Тони, который может как следует надавить на еврейчика, владеющего пустым участком, который ты хочешь купить… Срисовал картинку?

— Звучит очень изысканно для меня.

— Послушай, корпоративные мудаки играют в те же игры, только они делают это в костюмах от братьев Брукс. Так или иначе, мне вся эта практика не по душе, к тому же я сознаю, что на Уолл-стрит не понравятся мои гласные и моя биография — из грязи да в князи. Подумав, я решил, что для такого парня, как я, скорее подойдет Лос-Анджелес. Ведь, как ни крути, это город, где за деньги можно все. Здесь всем насрать, насколько чиста твоя речь. Чем больше счет в банке, тем больше член.

— Как когда-то заметил сам Джон Мейнард Кейнс.

Надо отдать должное Бобби. Он заплатил за свое обучение в Калифорнийском университете, работая на Майкла Милкена по принципу «куда пошлют» в последние дни его аферы с «мусорными облигациями» [8] . Затем, после колледжа, его нанял тип с весьма сомнительной репутацией, Эдди Эдельштейн, который имел свою небольшую биржу в Сенчери-сити (в конечном счете Эдди попал в тюрьму по обвинению Комиссии по ценным бумагам и биржевым операциям). Бобби всегда с теплотой вспоминал о нем:

8

Майкл Милкен занимался продажей бросовых, или «мусорных», бумаг — junk bonds, как их называют в Америке. Эти бумаги (облигации) не имели никакой ценности, так как принадлежали разорившимся компаниям. В 1990 г. Милкен был осужден на десять лет тюрьмы, но реально провел в заключении два года. После выхода из тюрьмы он пожизненно лишался права заниматься финансовыми операциями. Кроме этого, ему вменялось выплатить 1,1 млрд долларов штрафа.