Искушение Модильяни
Шрифт:
– Виктория, мы не знакомы, но мне кажется, нам есть о чем поговорить, – сказала Наталья и словно бухнулась в ледяную прорубь: – О рисунках Модильяни.
Трубка молчала.
– Вы слышите меня?
– Да, конечно. Можете приехать хоть сейчас. – Девушка назвала адрес.
Вот это везение! С первой же попытки – в десятку. Наталья чуть не подпрыгнула от радости.
Вызывать такси не было смысла.
Вчера, выйдя от Фогеля, она застала дымящего возле двери Корнева.
– А что же вы не проверили подъезд? – ехидно поинтересовалась Наталья. – Может, злодей там прятался.
– Подъезд
Наталья подняла глаза, разглядывая ровные ряды окон, удивленно перевела их на Корнева.
– Отсюда лестницы не видно.
– Конечно, не видно, – кивнул он. – В парадную я следом за вами зашел, проверил, а потом контролировал, кто входит-выходит.
Но вы ж про подъезд говорите, – он широким жестом показал на улицу. – Вот он, весь на ладони.
Наталья проследила взмах руки. Напротив ни одного подъезда не было, поскольку не было и домов. На противоположной стороне, там, куда указывал Корнев, сколько хватало глаз, раскинулся Таврический сад. Она обернулась к двери, из которой только что вышла, таких дверей в доме была не одна, как он сказал, а пять. «Парадной» назвать ее было сложно – обычная, деревянная, с домофоном слева. Лестницу, которую она скрывала, тоже вряд ли можно назвать «парадной», не заплеванная, конечно, перила на месте, но в остальном ничего особенного… Наталья пожала плечами и села в машину.
В конце концов, это даже удобно, не надо заботиться о том, как и на чем добраться, а еще важнее – выбраться. А главное – Володя спокоен. Когда вчера вечером говорили с ним по телефону, он много интересного рассказал про этого героического Корнеева. Но самое важное то, что теперь Володя уверен в ее полной безопасности. Она-то, конечно, знала, что никакой угрозы и не было, но за время их знакомства убедилась: если у Воронцова появится какая-то идея – ничем ее не выбьешь…
И вот сейчас она вышла из отеля, а Mercedes весело подмигнул ей фарами.
Уже почти в темноте – только свет фонарей и рекламы – они переехали Троицкий мост и подъехали к дому. На его стене красовалась мемориальная доска Кирову. Здесь же была и музей-квартира руководителя ленинградских коммунистов.
Вместе с Корневым они поднялись на второй этаж.
Дверь была отворена настежь, откуда-то из глубины квартиры Виктория крикнула:
– Проходите, раздевайтесь, обувь можно не снимать. Я сейчас, отойти не могу, кофе убежит…
– Вот ведь дуреха, открывает, не думая, – заметил Корнев. Он помог Наталье раздеться, снял куртку и двинулся вслед за ней туда, откуда, как казалось, раздавался голос.
Услышав шаги, девушка оглянулась.
Маленькая, нескладная, с растрепанными неопределенного цвета волосами и огромными серыми глазами навыкате, будто с бесконечным удивлением глядящими на этот мир, она напоминала лемура, разве что весело виляющего хвоста – длинного и полосатого – не хватало. Выглядела она лет на девятнадцать, да так, наверно, и было. В руке она держала огромный бутерброд с ветчиной и сыром.
– Вам про портреты Алекс сказал? – с места в карьер задала вопрос Виктория.
Она деловито выставила на стол
Наталья растерялась. Вот уж не ожидала, что так сразу, без всякого сопротивления и виляния девушка начнет разговор.
– Видишь ли, Виктория…
– Зовите меня Викой, мне так привычней. И садитесь, пожалуйста. Куда хотите. Вы, Наталья, лучше в уголок, там уютней, а вы…
Но Корневу приглашение не требовалось. Он уже основательно, хотя и с большим трудом, устроился на хлипком венском стуле и придвинул блюдо с бутербродами поближе к себе.
– Хорошо, Вика. Ты…
– Ну вот, готов! – Вика, наконец, отошла от плиты и плюхнула на стол джезву, расплескав при этом половину ее содержимого. – С сахаром или без? Сливки нужны? Музыку включить или так в тишине?
Казалось, она даже не ждет ответов, но это только казалось. На самом деле Вика успевала не только услышать ответ, но и среагировать на него.
– Так значит, вы видели рисунки?
– Да, даже проводила исследование.
– Это ведь подлинники, правда? Иначе и быть не могло, Алекс зря сомневался. То есть правильно, конечно, что он экспертизу сделал, так правильнее. Мы с ним решили…
– Вика, Вика! Остановись на минуту. – Девушка удивленно посмотрела на Наталью, но замолчала. Та потребовала: – Давай-ка по порядку. Откуда у тебя Модильяни?
– Разве Алекс не рассказывал?.. Ну и ладно. – Она покорно пожала плечами и выпалила: – От дедушки.
Сделав это краткое сообщение, она, видимо, решила, что все стало понятно, а потому замолчала, вопросительно глядя на Наталью.
– А у него они откуда? – только и смогла спросить Наташа.
– Не знаю, может, тоже в наследство достались.
Он не рвался на высокие посты, с детства готовя себя к работе скромного атташе по культуре в какой-нибудь крупной европейской стране. Жизнь распорядилась иначе. После неожиданной смерти отца рассчитывать на удачное распределение не приходилось. Но и сдаваться на милость судьбы он не собирался. Можно найти подходящее теплое местечко… Поэтому сразу после окончания исторического факультета университета по специальности «история искусств» он сам пошел на собеседование в МГБ. И был принят, поскольку, помимо отеческих заслуг имел собственный трехгодичный безупречный партийный стаж и опыт общественно-политической работы.
И не ошибся в выборе.
Продвижение по лестнице карьеры не требовало сверхусилий, лишь исполнительности и преданности вышестоящему начальнику. Вот тут он чуть было не оплошал, но вовремя успел одуматься. Не далее как три дня назад отправил генералу рапорт о том, что его непосредственный руководитель оказался приспешником английского шпиона Берии.
Рапорту дали ход.
И вот он входит на территорию государственной дачи, которую этот предатель занимал в течение последних лет. Рядом – двое верных соратников, позади – милиция и понятые.