Искушение Модильяни
Шрифт:
– А я тут типа художник, – ответил он. – Академию [27] все-таки закончил. Профессиональный график. Вот и подвизаюсь в свободное время. Особенно зимой.
– А летом все на байке рассекаешь?
– Ага…
– Ну, вот что, я сейчас вроде как занят, – Алекс небрежно кивнул на Вику, – а повидаться бы надо, переговорить за жизнь. Ты мне номерок свой дай, я тебе, может, прямо завтра и позвоню…
Он записал телефон, торопливо подхватил Вику под руку и потащил к выходу.
27
Санкт-Петербургская
Уже на улице девушка обиженно спросила:
– А почему ты меня с ним не познакомил? Такая личность колоритная, художник все-таки…
– Да какой он художник! – отмахнулся Алекс. – Отвязный рокер, псих.
– Он тебя Ферзем назвал. Почему?
– Так меня в школе звали. За круть, – самодовольно усмехнулся он. – Мы с Димоном учились вместе.
Больше ничего добиться не удалось. Да и встреча забылась, поскольку была мимолетной и продолжения не имела.
Так, во всяком случае, считала Вика.
– Раз уж здесь оказались, – сказала Наталья, – давайте походим по музею. Мне это особенно интересно.
Корнев помотал головой.
– Я уж лучше здесь подожду.
Вика презрительно фыркнула, а Наталья вздохнула с облегчением. Вообще-то присутствие Сергея ее совсем не стесняло, она даже начала привыкать к нему. Молчаливый, спокойный и надежный. Но все-таки непривычно все время находиться под его неусыпным оком. Тем не менее она не удержалась и полюбопытствовала:
– А ну как там нас?..
– Н-е-е, – тут же отозвался Корнев. – Там охрана надежная. Это ж государственная собственность. Все под контролем.
С этим оптимистичным напутствием они отворили двери музея.
Здесь было что посмотреть – подлинные вещи Ахматовой, книги с автографами, рукописи.
Они прошли мимо портретов поэтессы работ разных мастеров и остановились перед знаменитым рисунком Модильяни, долго стояли молча, представляя, как бы выглядел этот лаконичный и строгий портрет в окружении эротичных и легкомысленных ню.
Хорошо бы выглядел, подумала Наталья. Просто отлично! Феерия чувств и линий, гармония горячей страсти, владеющей душой художника, и холодного разума, движущего его рукой. Зримое воплощение любви. Если бы эти рисунки были здесь, образ Ахматовой стал бы еще богаче и многогранней, а ее поэзия обрела бы всю полноту смыслов и образов.
Словно прочитав ее мысли, Вика взволнованно прошептала:
– Здесь она монашенка, а там – блудница. Он смог увидеть и то и другое. И показал, что противоречия нет.
Они еще немного побродили по залам и двинулись в администрацию.
– Поймите, это очень важно, – доказывала Наталья уставшей от жизни пожилой даме из отдела кадров. – Нам очень нужно встретиться с этим человеком.
– Да вы даже фамилии его не знаете! Какая тут может быть важность?
Они убеждали ее уже полчаса, но дама была тверда, как невский гранит. Конечно, она была права –
Под этим осуждающим взглядом Вика краснела, бледнела и заикалась, и от этого выглядела действительно виноватой. Наталья тоже была растеряна. Не скажешь же просто так с бухты-барахты, что они ищут похитителя картин, а этот Дима – единственная ниточка к нему. Так, пожалуй, и в сумасшедший дом попасть можно. А придумать, тем более соврать что-то, она не могла.
– Может быть, – ухватилась она за почти призрачную надежду, – вы спросите кого-нибудь из руководства. Пожалуйста, я очень прошу. Если там тоже откажут, мы сразу уйдем.
Строгая дама на удивление быстро согласилась. Она сняла трубку местного телефона и, обращаясь, судя по всему, к кому-то очень уважаемому, в красках описала приход двух незнакомок, которые искали художника.
Телефонный аппарат был старым, но микрофон в нем – видимо на последнем дыхании – работал на полную катушку, поэтому ответ прямо-таки прогремел в маленькой комнатенке:
– Дайте, дайте им адрес. Пусть-ка съездят. И скажут, где адрес получили! А то этот лоботряс уже три недели не появляется на работе и мобильный у него отключен.
Строгая дама тяжело вздохнула, грузно поднялась со стула и, подтверждая догадку Натальи, направилась не к общей картотеке, а к стеллажу. Достала толстую потрепанную папку-скоросшиватель, долго листала ее и наконец продиктовала адрес.
– Спасибо вам огромное, – восторженно пролепетала Вика. – Вы даже и представить не можете, как нам помогли!
Дама презрительно передернула плечами, но промолчала.
Было всего пять часов вечера. Дождь прекратился, ветер стих, но на город опустилась кромешная темень. Как же тут жили раньше, подумала Наталья, когда не было вездесущей сияющей, сверкающей рекламы и даже обычных электрических фонарей? Тусклые масляные плошки? Да и то – только в центре. А как на окраинах? Полный мрак. Бр-р-р… Страшно.
Но сейчас рекламы, пожалуй, было с избытком. И еще – огней автомобильных фар. За то время, что они провели в музее, машин на улицах только прибавилось. Весь центр стоял. Вдоль Литейного змеей тянулась гудящая, пиликающая и тарахтящая вереница железных коней и ласточек с их озлобленными и нервозными от бесплодного ожидания хозяевами. Конца ей видно не было, а двигаться она, похоже, никуда не собиралась.
Несколько секунд Наталья постояла, глядя на этот бесконечный поток, на припаркованный у тротуара Mercedes, обернулась к Вике: