Искушение ночи
Шрифт:
Из письма ее матери следовало, что та чувствует себя по-прежнему хорошо, что она быстро оправилась от удара, вызвавшего нарушение речи, дрожание рук и слабоумие полтора года назад. Как обычно, ее волнует последняя выходка
– Итак, что натворил этот распутник на сей раз? – спросил Байрон.
Виктория рассмеялась:
– Ты хорошо знаешь мою матушку, хотя встречался с ней всего раз.– Мне не нужно знать ее. Я знаю твоего брата.
– Ему предъявляют обвинения в ввозе французской порнографии. Так я по крайней мере полагаю; по письму трудно понять, что именно случилось.
– Думаешь, на этот раз он окажется за решеткой? – задумчиво спросил Байрон.
– А ты по-прежнему хочешь ему отомстить? – пошутила Виктория.
– Нет. Все, что я хочу, у меня здесь. Виктория посмотрела ему в глаза, опустила письмо и вернулась в его объятия. Он поцеловал чувствительное местечко у нее на шее и провел рукой по ее все еще плоскому животу вниз, к бедрам.
Виктория
– У меня утром начались месячные, – произнесла Виктория. Она знала, что все остальное он прочел на ее лице – озабоченность своим возрастом, страх, что она никогда не сможет подарить ему наследника.
В его глазах мелькнуло сожаление, смешанное с болью за нее.
– Это не твоя вина, Виктория. Возможно, оно и к лучшему. Ведь ребенок мог унаследовать мою болезнь.
Она прижала руку к его губам, чтобы заставить замолчать, и он поцеловал ее пальцы.
– Не говори так, – сказала Виктория. – Эта болезнь встречается редко даже в вашей семье.
– Да, редко, – согласился он, и лицо у него стало озорным. – Значит, мы можем снова попытаться?
Виктория фыркнула:
– Сейчас я не могу забеременеть.
– Дело мастера боится, – усмехнулся Рейберн. – По крайней мере так говорят.
Виктория тоже рассмеялась, и остатки напряжения растаяли. Она обхватила его лицо ладонями и прижалась к нему губами.
Солнце, как всегда незаметно, скрылось за горизонтом, ночь набросила свой покров на вересковые пустоши.