Искушение
Шрифт:
– Никакого футбола!
– гневно отрезала она.
– Только Финансовая академия! Или Плехановская!
– И все это лишь с благими намерениями!
– сорвалась как-то Валя.
– Идиоты-родители упускают из виду ответ на самый главный вопрос: чьи интересы они преследуют? Детей или свои собственные? Чьи здесь гордость и честолюбие? И чьи трагические ошибки, расплачиваться за которые потом будут всю жизнь их дети?
Конечно, думала Катя, опыт родителей несравним с опытом детей, кто спорит... Но здесь дело не в одном опыте. Нельзя забывать о детской интуиции, о природном ощущении своего жизненного
Пусть каждый должен прожить свою жизнь. Но нельзя подменять детскую - собственной...
– Вы слишком эмоциональны, Екатерина Кирилловна, - хмыкнул Добров.
– Ну да, ну да... Наблюдал тут недели три назад... Пришла к вам чья-то мамашка... ревет-разливается, горе свое вам выплакивает. А вы ее обняли и тоже взялись рыдать с ней за компанию.
– Неэмоциональный словесник - нонсенс!
– злобно отпарировала Катя.
– Как же, как же...
– ухмыльнулся директор.
Эта история с плачущей мамой...
Знал бы Добров, сколько стоил Кате мальчишка Андрюшка, который из школы уже фактически ушел... Учиться он не желал, двойки по всем предметам... Добров и Валя - они почти всегда совпадали по степени жестокости - поставили вопрос об отчислении. Но ведь Департамент не позволит. Тогда на второй год. Катя попыталась выяснить у матери, чем увлекается Андрей. Оказалось, музыкой.
– С утра до ночи бренчит на гитаре! Ночью не расстается!
– выплескивала свое несчастье мать.
– Какие-то клубы у него там бардовские, музыканты по всей Москве... И он к ним шатается бесконечно, а учебу забросил, собирается петь... На Цое вообще помешался!
Катя задумалась. Дома она собрала все музыкальные кассеты и диски Платоши.
– Будешь преподавать музыку по совместительству?
– насмешливо справился сын.
Катя серьезно кивнула. После уроков она позвала Андрея к себе в класс, который служил ей и кабинетом. Мальчик пришел хмурый.
– Давай позанимаемся дополнительно, - предложила Катя.
– Глядишь, и двойку исправим...
Предварительно она попросила маму постараться уговорить Андрея прийти хотя бы раз. У нее собиралась группа для дополнительных занятий, и Добров ей оплачивал эти два часа в неделю, хотя приходили обычно всего человека три-четыре. Самые энтузиасты. Андрей согласился нехотя. Катя взяла для диктанта слова песни Цоя "Звезда по имени Солнце". Она вообще любила выбирать стихотворные тексты для дополнительных занятий. Андрей удивился.
– Песня... Вы что, музыку любите?
Катя кивнула.
– И Цоя тоже?
– Очень!
– Катя не врала.
Андрей помолчал.
– Вот напишем диктант, я тебе что-то покажу, - пообещала Катя.
Диктант Андрея она проверяла последним. Другие ребятишки поразбежались. Дискеты и диски выстроились на полке возле стола.
– А что это у вас?
– снова удивился Андрей.
– Раньше вроде не было...
– Подошел, посмотрел.
– И рэп... и тяжелый рок... и битлы... Вы что, рэп знаете? И металл?
– Так вышло, - объяснила Катя.
– У меня Гриша без конца что-то слушал... вечно в наушниках... Мне надоело,
– А вам зачем?
– по-прежнему хмуро спросил Андрей, хотя глянул заинтересованно.
– Ну как, зачем?
– Катя улыбнулась.
– Есть такой порочный и распространенный вид рецензии на книгу: "Она ужасная, но я ее не читал". Так же точно и на музыку, на картину... Чтобы отрицать или принимать, надо сначала прочитать, услышать или увидеть. Как я могу отвергать рэп или рок, если никогда их не слышала?
– Да, верно...
– протянул Андрей.
– И что потом? Вы услышали... вам понравилось?
– Нет, - честно сказала Катя.
– Очень давящий размах. Но есть вещи, которые мне нравятся. Барды, например. Вот, посмотри...
Они вместе стали разбирать Катины кассеты и диски.
На следующее занятие Андрей пришел сам, без напоминаний. И на следующее... А потом... потом к Кате приплелась обреванная мама Андрея...
– Он больше к вам не придет!
– рыдала она.
– Екатерина Кирилловна, Андрюша больше не придет!
Катя застыла.
– Почему? Что случилось?
Подумала: с мальчиком беда...
– Я сама, сама во всем виновата!
– плакала мать.
– Я все испортила! Я была так счастлива, что он стал к вам ходить, заниматься, уроки даже делал... Я так радовалась... И я ему сказала: "Вот, наконец, ты начал теперь учиться и бросишь свою дурацкую музыку!" А он закричал: "Что?! Музыку?! Да я лучше школу твою дурацкую брошу! На кой ляд она мне нужна?!" И уехал к приятелям. Он больше не придет, Екатерина Кирилловна... Я все испортила...
Катя молчала. Не ругайте человека, он живой...
Андрей действительно больше никогда не пришел. И забрал, к великой радости Доброва, документы из школы.
– Так как тебе работается учителем?
– нередко ехидно приставала мать. Дети тебя слушаются?!
Катя честно мотала головой.
– А твою копеечку тебе платят? Есть на что растить Платошу?
– не унималась мать.
– Я подкину тебе до получки. Я теперь пенсию с книжки не снимаю, подрабатываю консьержкой в соседнем доме. Мне хватает. Что мне нужно одной? Но ты живешь не по средствам. Зачем тебе электрический чайник? Он дорогой. Купила бы себе обычный, на плите кипятить. Что, не хочется? А надо приноравливаться к своим возможностям.
Действительно, нужно приноравливаться.
Когда Вера полностью освоилась в школе, то стала размышлять, не больно ли жирно для одного господина директора. Правда, у него четверо детей. И он постоянно на всех углах-перекрестках кричит-вопит об этом. Дескать, они собирались завести третьего, но родились близнецы...
Добров, по мнению Веры, чересчур разошелся и развернулся вовсю. Через Департамент образования - у него везде свои люди - добился для школы второго здания, рядом с метро. Чтобы перевести туда старшие классы, сделать шикарный ремонт, открыть гимназию, а во вторую половину дня сдавать новое здание в аренду - курсам или частному университету, которых расплодилось нынче, как машин на улицах. Максим Петрович стал широко известен в узких кругах.