Искушение

Лобановская Ирина Игоревна

– Вы к кому?
– спросил он.

– К Леониду Иванычу, - сказала Валя, стараясь еще лучше скрыть волосами слуховой аппарат.

Вахтер осмотрел ее с большим сомнением.

– Ну... проходите... он в зале.

Валя поднялась по ступенькам. И лестница такая же, и в зале точно так же поскрипывают тренажеры... Сентиментальное путешествие в прошлое.

Леня отжимал штангу. Валя засмеялась. Все в точности, как много лет назад... Леня... Он по-прежнему хранил улыбку всегда наготове. Запах металлических "блинов"... Огромные окна с пола до потолка... И лучи солнца, холодно ударяющие в зеркала, распластавшиеся по всей широкой стене...

Леня аккуратно

опустил штангу и выпрямился. Сделал шаг вперед...

– Валька... Неужели это ты?

Валентина снова засмеялась.

– Не веришь глазам своим?

– Верю с трудом... Тренироваться будешь?

Валя махнула рукой.

– Не издевайся. У тебя все в порядке?

– Работаем без меня! Минут десять!
– распорядился Леня, подхватил Валентину под руку и вывел в коридор. Усадил в кресло.
– Валька, да какой порядок?! Весь злобой изошел! Нормальные люди в спортзалы не ходят - у них на то денег нет. Вот так когда-то и вы все ушли потихоньку... А ходят нынче одни распальцовочники. Тут у меня сын записался на занятия в Школу скорочтения. Там им по методике показывали упражнения по гимнастике рук - как тренировать кисти, чтобы быстрее записывать лекцию. А у новых русских - тоже гимнастика рук, да?

– В смысле - что они воруют?

– Нет, я имел в виду - делают распальцовку. Но и твоя мысль очень верная, - улыбнулся Леня.
– Я тогда предлагал Катерине: ходи ко мне просто так, бесплатно. Я тебя буду сам по утрам проводить, раздевалку тебе открывать... Талантливая она была в гимнастике, твоя спортивная подруга. Катерина-веревка... Поколебалась она и отказалась. Честность не позволила. Хотя в зал мечтала ходить и ходить еще много лет.

– Она не только спортивная...
– прошептала Валя.

– Что?
– не понял Леня.
– Валька, да ты-то как живешь? Виноват, даже не спросил...

– Живу плохо, на раз вообще пока живу - это уже хорошо, - торжественно сказала Валя.
– Леонид, Катя - не только моя спортивная подруга, она, как говорят теперь дети на своем мерзком жаргоне, моя подруга по жизни. И ей нужно помочь. Беда у нее...

На углу возле метро Кате вдруг столкнулась нос к носу с Добровым. Изумилась.

– Максим Петрович... это вы?..

Бывший директор недобро ухмыльнулся.

– Что, непохож на прежнего? Как же, как же... сильно изменился, знаю... Долго болел, лежал в больнице...

Катя поразилась еще больше.

– В больнице?..

– Ну да, ну да... Помните, мне один докторишка это обещал? Напророчил, паразит! Как он и говорил, я сам в больницу приполз, на карачках... Два месяца отвалялся, как один день. Подлечили вроде...

– А...
– начала Катя и запнулась, смутившись.

Ей было мучительно видеть худого, без улыбки, потерявшего всю свою резвость бывшего директора. Добров махнул рукой.

– Сужусь... Уже не первый месяц. Суд - дело долгое... "Холодный дом" в любой стране и в любые времена. Но я хочу не власти, а справедливости. Катя вспомнила Пушкина - не правосудия прошу...

– Справедливости? О чем вы говорите? Вы ведь умный человек... Ее не бывает на свете.

Максим Петрович прищурился и тотчас стал прежним - хитрым и язвительным.

– А это мы еще посмотрим, чего бывает и чего нет! Не рассказывала вам ничего ваша подруга Верочка? Ух, и мерзкая баба! Лихая, скрытная, себе на уме. Она мне всегда напоминала сладковатую по весне картошку с этаким мерзким паточным привкусом... Человек-гнилушка. Если дать ей другую характеристику, то за пивом ее еще послать можно, а за водкой - уже никак.

Не принесет. А впрочем, преклоняюсь! И признаю ее прекрасную женскую волю, силу и изворотливость. Я всегда считал, что женщины обладают такой твердостью и выносливостью, какие мужчинам и не снились, хотя с детства мне упорно внушали, что женщины - хрупкие, нежные, чувствительные создания. Гвозди бы из них делать! А ни на что другое они и не годятся. Хотя чтобы создать что-нибудь, нужно не так уж много сил. Вот чтобы решить, что именно надо создать, нужна действительно огромная сила. Разлюбезная ваша подружка... Памятник ей при жизни ставить надо, вашей закадычной! Настоящая каменная баба. Хотя каменный век закончился вовсе не потому, что кончились камни. Отличница капиталистического труда. Вот она - человек, который мне бы пригодился. Твердый, как кремень, и скользкий, как змея. Она, а не вы, Екатерина Кирилловна, уж извините... И как вам работается в ее школе?

Катя пожала плечами. Работается довольно тоскливо... Рассказать об этом Доброву? Вместе посмеяться, посетовать, погоревать... Да нет, зачем... не стоит...

Так получилось в тот день, что у Кати сразу в нескольких классах подряд шли сочинения и контрольные, поэтому она не выходила на перемены и никак не могла получить зарплату. Наконец, попросив детей тихо и спокойно продолжать работать, решила все-таки выскочить на пять минут за деньгами. Получила и вернулась - тишина, одиннадцатиклассники склонились над тетрадями. Но когда она тихонько, стараясь не шуметь, убирала деньги в кошелек, Алла Минералова не утерпела и подняла любопытный взгляд от стола. И в замешательстве протянула:

– Это вам так мало платят?

И как только смогла заметить...

– Разве?
– искренне удивилась Катя.

Знали бы дети, сколько она получала в государственной школе у Доброва...

– Это за месяц?..
– изумленно прошептала Алла.
– Обиралово...

Теперь уже весь класс в недоумении смотрел на Екатерину Кирилловну.

– Нет, нет, - поспешила она успокоить детей.
– Это за полмесяца.

– Все равно очень мало, - растерянно сказала Алла.
– Может быть, у вас немного часов в неделю?..

У Кати - двадцать два, больше ставки. А зарплата... Просто эти дети из привилегированных семей, видимо, остались не в курсе проблемы, и их удивление оказалось искренним: почему так мало получает учитель?.. Но интерпретировали они полученную информацию чересчур неожиданно. И через два дня Алла вдруг сделала четкое и прекрасное, по мнению класса, предложение.

– Екатерина Кирилловна, вам очень мало платят, - решительно констатировала она.
– Давайте договоримся: вы нам хорошие оценки, а мы вам - деньги! Можно в валюте. У наших родителей есть.

Класс смотрел на учительницу в спокойном ожидании. Похоже, что Аллино предложение устраивало всех. И Катя растерялась... Конечно, не впервые в своей не слишком короткой жизни, но все же в подобный тупик попадать приходилось не часто. Так и подмывало спросить:

– И сколько каждый из вас будет платить мне за одну пятерку?

С трудом удержалась, лихорадочно раздумывая, что лучше сказать, как аргументировать свой отказ. Класс терпеливо ждал, но всех - это очевидность - устраивало лишь согласие учительницы. Остальное - заботы и трудности родителей, которые, безусловно, в состоянии оплатить школьные успехи своих детей. Хотя мамы и папы пока не подозревали о возможной сделке. Вспомнилась предыдущая школа... Там у некоторых выпускников не находилось денег на выпускной бал. А потому они обходились без оного.