Искусная в любви

Бэлоу Мэри

Будет он сожалеть об утраченной возможности или же нет?

Любил ли он ее?

Именно этот вопрос целиком занимал его сознание.

Фердинанд так мало знал о любви – о настоящей любви, если она существовала. Как ему распознать ее? Он любил ее, уважал, восхищался ею, желал ее, жалел – да, но жалость – это не любовь. По крайней мере это он знал наверняка. Была ли жалость преобладающим чувством, которое он испытывал к ней? Или же здесь было что-то большее?

И что такое любовь?

Он все еще размышлял над этим вопросом, когда они обошли дом,

чтобы войти через парадные двери. Джарви встретил их в холле с важным выражением лица.

– К вам посетитель, милорд, – объявил он, – из Лондона. Я проводил его в гостиную.

Наконец-то! Интересно, это поверенный в делах Бамбера или сам Бамбер? Теперь вопрос о собственности должен разрешиться. Но как только Фердинанд направился к гостиной, ее дверь распахнулась и посетитель вышел в холл.

– Трешем! – воскликнул Фердинанд, шагая навстречу брату. Его каблуки звонко стучали по кафельному полу. – Что, черт побери, ты тут делаешь?

Его брат пожал протянутую руку, поднял брови и свободной рукой поднес к глазам лорнет.

– В чем дело, Фердинанд, – сказал он, – ты что, не рад мне?

Фердинанда нельзя было смутить герцогским высокомерием, которое повергло бы в ужас любого смертного. Он пожал руку брату и хлопнул его по плечу.

– Ты приехал один? – спросил он. – А где Джейн?

– В Лондоне с детьми, – ответил герцог Трешем. – Ты же помнишь, что нашему младшенькому всего два месяца. Для меня серьезное испытание быть вдали от них, но твои заботы показались мне важнее моих. Ответь, ради Бога, во что ты ввязался?

– Я ни во что не ввязался, – уверил его Фердинанд, – за исключением того, что мне и в голову не могло прийти, когда Бамбер проиграл мне свою собственность, что здесь уже кто-то живет.

Он сделал шаг в сторону и повернулся, чтобы представить брату Виолу. Он заметил, что Трешем с любопытством смотрел через холл на Виолу Торнхилл и даже поднес к глазам лорнет, чтобы получше разглядеть ее.

– Мисс Торнхилл, разрешите представить вам моего брата, герцога Трешема.

Когда она сделала реверанс, ее лицо было ничего не выражающей маской.

– Ваша светлость, – тихо произнесла она.

– Это мисс Торнхилл, – представил ее Фердинанд.

– Так, – проговорил Трешем с едва ощутимым высокомерием. – К вашим услугам, сударыня!

«Вот оно!» – негодующе подумал Фердинанд. Если бы он мог вести себя так, как Трешем, она уехала бы в первое же утро по истечении часа. Но в то же время он почувствовал раздражение. Это был его дом и его проблемы. Неужели брат приехал сюда только для того, чтобы первым же взглядом заморозить бедную девушку? Но прежде чем принять удар на себя и создать более душевную атмосферу, Фердинанд увидел, что на ее губах застыла полуулыбка. Ее лицо приняло странно-холодное выражение, что сделало ее совершенно непохожей на прежнюю Виолу.

– Извините меня, – сказала она и пошла наверх, выпрямив спину и вздернув подбородок.

Трешем, прищурившись, смотрел ей вслед.

– Боже, Фердинанд, – пробормотал он. – Что я вижу?

* * *

Виола

вошла в свою спальню и позвонила, чтобы вызвать Ханну. В ожидании ее она стояла у окна и смотрела на дорогу, по которой они с Фердинандом шли вместе всего несколько минут назад. Холод пробирал ее до костей.

Как только она узнала, что красивый незнакомец – лорд Фердинанд Дадли, она подумала, что он очень похож на брата. Однажды она встретила герцога Трешема. Это произошло лет пять назад на званом обеде. Оба брата были высокие, темноволосые, стройные и длинноногие, но на этом сходство и заканчивалось, заключила она, увидев их рядом. Если лорд Фердинанд обладал красивым открытым лицом с добродушным выражением, то герцог был лишен всего этого. Его лицо было жестким, холодным и надменным. Легко было понять, почему все его побаивались.

Вон там, вспомнила она, не сводя глаз с отдаленного холма, Фердинанд поцеловал ей руку и готов был сделать предложение выйти за него замуж. Она не позволила ему выговориться, он только успел произнести ее имя, но Виола была убеждена, что дело было именно в этом, хотя с ее стороны это могло показаться самонадеянностью. На мгновение она была готова соблазниться таким исходом, и ей понадобилось собрать всю силу воли, чтобы вырвать руку.

«Он может погубить тебя, если только ты прежде не завладеешь его сердцем».

Она была не в состоянии заставить себя сделать это.

И там, да, там, думала Виола, переводя глаза вниз, она бежала навстречу его раскинутым рукам со смехом и пронзительным криком и поцеловала его со всей страстью, которую безжалостно подавила несколько минут назад. Это был один из тех волшебных моментов – такой же, как соревнования по метанию во время праздника, танец вокруг майского дерева и поцелуй в тени старого дуба. Еще одно короткое воспоминание, которое должно утешить ее в будущем. Поймать в сети его сердце было бы нетрудно, но еще легче было потерять собственное.

У нее за спиной открылась дверь.

– Ханна, герцог Трешем только что прибыл из Лондона.

– Да, мисс Ви. – Ханна, конечно ничуть не удивилась.

– Он узнал меня.

– Узнал, голубка?

Виола сделала глубокий медленный вдох.

– Можешь упаковывать мои вещи, Ханна, да и свои тоже, – сказала Виола.

– И куда мы пойдем? – спросила ее горничная.

Последовал медленный вдох, который не скрыл дрожи в ее голосе, когда она заговорила:

– Пока не знаю, Ханна, мне нужно подумать.

* * *

– Пойдем в библиотеку, – сказал Фердинанд и первым направился туда. Он чувствовал легкое смущение, так как был застигнут в тот момент, когда возвращался после прогулки с Виолой Торнхилл, словно жить под одной крышей с одинокой молодой леди и быть на дружеской ноге с ней было самым естественным делом. Он налил брату вина.

Трешем взял бокал и начал задумчиво крутить его пальцами.

– Да, ты попал в хорошенькую переделку, – высказал он наконец свое мнение.