Искусство Чтения. Как понимать книги
Шрифт:
Лора вместе с матерью провожала гостей. Они стояли рядом на веранде, пока все не разъехались.
– Наконец-то, слава богу! – вздохнула миссис Шеридан. – Лора, зови всех сюда, выпьем кофе. Я еле держусь на ногах. Да, все прошло очень хорошо. Но эти пикники, эти пикники! И почему, дети, вы их так любите?
Вся семья собралась в палатке.
– Папа, возьми этот сандвич. Я сама надписывала флажок.
– Спасибо! – Мистер Шеридан куснул раз – и сандвича не стало. Он взял другой. – Надеюсь, вы ничего не слышали о том, какое сегодня случилось несчастье? –
– Слышали, мой дорогой, – сказала миссис Шеридан, жестом останавливая его. – Из-за этого чуть не расстроился пикник. Лора настаивала, чтобы мы его отложили.
– Мама! – Лора не хотела, чтобы ее этим дразнили.
– Но случай все-таки ужасный, – сказал мистер Шеридан. – Парень был женат. Он жил там, под холмом. Говорят, осталась вдова и с полдесятка детишек.
Наступило неловкое молчание. Миссис Шеридан беспокойно вертела в руках чашку. Как это бестактно со стороны отца!.. Вдруг она подняла глаза. На столе стояли сандвичи, пирожные, булочки, все это было не съедено, все испортится. Ее осенила блестящая мысль.
– Я придумала, – сказала она. – Мы наложим в корзину всяких вкусных вещей и пошлем бедняжке. Во всяком случае, это будет необыкновенное угощение для детишек. Вы согласны? И к ней, конечно, придут соседи. По крайней мере, ей ни о чем не придется заботиться. – Она вскочила. – Лора, принеси мне большую корзину из стенного шкафа под лестницей.
– Мама, ты думаешь, что это действительно будет хорошо? – сказала Лора.
Как странно, что она снова смотрит на вещи как-то совсем иначе, чем все. Посылать объедки, оставшиеся после пикника! Может ли это быть приятным несчастной женщине?
– Ну, конечно! Что с тобой сегодня? Два часа назад ты требовала, чтобы мы сочувствовали этим людям, а теперь…
Ну хорошо! Лора побежала за корзиной.
Миссис Шеридан наложила в нее всякой всячины, наполнила ее доверху.
– Отнеси сама, дорогая, – сказала она. – Иди в этом платье, не переодевайся. Нет, погоди, – вот тебе лилии, возьми и их. Людям этого сословия очень нравятся лилии.
– Но стебли испачкают ей кружевное платье, – сказала практичная Джоз.
– Это верно. Разумное замечание. В таком случае – только корзину. Подожди, Лора! – Мать вышла вслед за ней из палатки. – Смотри, ни в коем случае…
– Что, мама?
«Нет, лучше не наводить девочку на такую мысль».
– Ничего. Ступай!
Когда Лора вышла из садовой калитки, уже начало темнеть. Большая собака бежала рядом с ней как тень. Впереди белела дорога; внизу, под холмом, мрак окутал убогие домишки. После такого шумного дня тишина казалась особенно ощутимой. Вот она идет туда, вниз, где лежит мертвый человек, и не может даже представить себе, что сейчас увидит его. Почему? Она остановилась на минуту. И почувствовала, что поцелуи, веселые голоса, звон ложечек, смех, запах измятой травы все еще наполняют ее душу. В ней не было места ни для чего другого. Как удивительно! Она взглянула вверх, на бледное небо, и единственной ее мыслью было: «Да, пикник удался на славу!»
Но вот дорогу пересекла улочка, темная, пропахшая дымом. Лора свернула. Ее обгоняли женщины в платках, мужчины в кепи. Кое-где мужчины стояли, прислонившись к изгороди. У порогов играли дети. Из жалких домишек доносились негромкие голоса. Порою слабый свет мерцал в каком-нибудь окне, и там, словно краб, ползала тень человеческой фигуры. Опустив голову, Лора быстро шла по улице. Она жалела, что не накинула пальто. Каким ярким пятном кажется ее платье! И эта большая шляпа с бархатной лентой, – ах, почему она не надела другой шляпы! Люди, наверное, смотрят на нее. Конечно, смотрят. Напрасно она пришла сюда; она все время понимала, что этого не следует делать. Не вернуться ли ей назад хоть теперь?
Нет, слишком поздно. Вот и дом. Наверное, это тот самый. Кучка людей чернеет у входа. Возле калитки на стуле сидит дряхлая-дряхлая старуха с костылями и пристально куда-то смотрит. Под ногами у нее постлана газета. Когда Лора подошла ближе, все умолкли: люди расступились, словно ждали, словно были уверены, что она придет.
Лора страшно волновалась. Отбросив бархатную ленту на спину, она спросила какую-то женщину:
– Скажите, пожалуйста, это дом миссис Скотт?
– Да, милая барышня, – сказала женщина, как-то странно улыбаясь.
Ах, скорей бы уйти отсюда! Она даже прошептала: «Господи, помоги!» – прежде чем двинуться по узенькой тропинке и постучать в дверь. Уйти от этих устремленных на нее глаз. Или хотя бы закрыться чем-нибудь – даже вот таким платком, как у этих женщин.
«Я только передам корзину и сейчас же уйду, – решила она. – Не стану даже ждать, пока ее опорожнят».
Дверь отворилась. Маленькая женщина в черном возникла перед ней во мраке.
– Вы миссис Скотт? – спросила Лора и ужаснулась, когда женщина сказала:
– Войдите, пожалуйста, мисс!
И закрыла входную дверь.
– Нет, – сказала Лора, – я не буду заходить. Я только хочу передать вам эту корзину. Мама прислала…
Маленькая женщина в темном коридоре, казалось, не расслышала ее.
– Сюда, сюда, пожалуйста! – сказала она заискивающим голосом, и Лора побрела следом за ней.
Она вошла в маленькую, низенькую, бедную кухоньку, освещенную коптящей лампой. У очага сидела женщина.
– Эм, – обратилась к ней та, что привела Лору. – Эм! К нам пришла молодая леди. – Она повернулась к Лоре и добавила многозначительно: – Я ее сестра, мисс. Прошу извинить ее.
– Ну, что вы! – сказала Лора. – Прошу вас, не беспокойте ее. Я только хочу оставить вам…
Но в эту минуту женщина, сидевшая у очага, повернулась к ней лицом. Лицо это – отекшее, красное, с распухшими глазами и губами, – было страшно. Женщина, видимо, не могла понять, откуда взялась здесь нарядная барышня. Что это значит? Почему она стоит на кухне с корзиной? Что ей нужно? И лицо несчастной снова искривилось.
– Ладно, милая, – сказала маленькая женщина, обращаясь к сестре. – Я скажу спасибо молодой леди. – И затем к Лоре: – Пожалуйста, извините ее, мисс, – и на ее лице, тоже распухшем, появилось подобие заискивающей улыбки.