Искусство невозможного (в 3-х томах)
Шрифт:
— В печати появились сообщения, что руководители «Сибнефти» решили с помощью ADR «обналичить» активы компании. Якобы банк-депозитарий этой компании ADR (Bank of New York) получит в залог почти 50 процентов акций «Сибнефти», а вы и Абрамович — 250 миллионов долларов. Что вы можете об этом сказать?
— Я ничего на этот счет не знаю. Все подобные вещи я оцениваю как дезинформацию и клевету против меня и руководства компании.
— Какое будущее у этой компании? Повредит ли бизнесу «Сибнефти» объявленная вам «война»?
— Эта «война», конечно, вредит ее бизнесу, причем ответственность за это лежит непосредственно на правительстве. У меня есть встречный
ва, если бы полицейские в масках без всяких на то оснований ворвались с обыском в офисы Shell Chevron или British Petroleum? И могли ли подобную акцию поддержать правительства этих стран?
«В Чечне у меня были и личные, и государственные интересы»
— Вопрос, наверное, к прокуратуре. А вот на днях начальник Главного следственного управления Службы национальной безопасности Чечни Шахахмед Ахматханов заявил, что передал в Генпрокуратуру России материалы, подтверждающие вашу причастность к работорговле в Чечне. «Именно по вине этого политика до сих пор не было взаимодействия между силовыми ведомствами России и Чечни», — сказал он. Что вы на это ответите?
— Заявление Ахматханова — бред. Официальные чеченские власти копируют то, что происходит в центре, в Москве. Тем самым Чечня, как это ни странно, доказывает, что является частью России или ее зеркальным отражением. А это уже положительная новость.
— Как известно, вместе с замминистра внутренних дел Владимиром Рушайло вы активно участвовали в освобождении заложников. Что вас с ним связывает? Какие интересы вы преследовали в Чечне: политические, коммерческие или какие-то еще? Как строятся ваши взаимоотношения с чеченскими властями? Какова была ваша роль в освобождении заложников?
— Рушайло был назначен на этот участок министром внутренних дел. Это была его должностная обязанность, и на мой взгляд, назначение было очень удачным. Он оказался очень профессиональным человеком. Что касается меня, то интересы у меня были как личные, так и государственные. Должен сказать, что вложения в политическую стабилизацию — самые выгодные. У меня был личный интерес предпринимателя, заинтересованного в том, например, чтобы российские ценные бумаги на бирже не падали в цене. Ведь дестабилизация обстановки в Чечне, а значит, и в России снижала стоимость акций российских компаний, в том числе и тех, к созданию которых я имел отношение. Поэтому я утверждаю, что интересы государства всегда совпадают с интересами большого бизнеса, если речь идет о нормальном государстве. С чеченскими властями у меня связи ровные, и я их никогда не прерывал. А насчет заложников я уже высказывался: никаких денег за их выкуп я никогда не платил. Единственный раз было заплачено только за сотрудников НТВ, но выкуп платил не я.
С БЕРЕЗОВСКИЙ
— В своем Открытом письме, опубликованном в нашей газете, вы фактически обвинили ФСБ в организации на вас покушения. Утверждается, что этой информацией или дезинформацией вас снабдил подполковник ФСБ Александр Литвиненко. Почему его арестовали и что вас с ним связывает? Правда ли, что он защитил вас с оружием в руках, когда милиционеры хотели вас арестовать по делу об убийстве Листьева?
— Арест Литвиненко — это расправа над человеком, который выступил против коррупции и бандитизма в органах, в том числе и в ФСБ. К тому же он сотрудник исполнительного секретариата СНГ. По положению о секретариате, подписанному президентами 12 стран—участниц Содружества, сотрудники исполкома обладают иммунитетом, освобождающим от преследований. Причем действует это постановление с момента подписания, то есть
— После взрыва у вашего «мерседеса» прошло пять лет. Некоторые следователи подозревали в покушении на вас преступного авторитета Сергея Тимофеева (Сильвестра), с которым у вас возникли финансовые проблемы. Спустя некоторое время Сильвестр сам погиб при криминальном взрыве. Кто же покушался на вас в июне 1994 года и кому это в тот момент было выгодно?
— Я ничего не могу сказать по поводу Сильвестра и не знаю, кому надо было его убивать. А на меня, как и на многих других видных бизнесменов и политиков, как я предполагаю, покушение было организовано спецслужбами.
«Я не фантом, поэтому не могу быть символом»
— В чем ваша главная политическая и человеческая ошибка?
— Это смешно звучит, но я не вижу со своей стороны никакой ни политической, ни человеческой ошибки. Потому что не считаю свое
положение неприятным. Главное — совесть моя чиста, и угрызений я не испытываю. Что касается политики, то у меня есть сожаление, что многое не удалось дожать, что вышло не так, как я считал нужным. Я ведь был членом команды, но при этом всегда оставался максималистом. Потому что ситуация была и есть достаточно экстремальная. Я сторонник жестких и решительных действий, а не полумер.
— И признанный мастер закулисных интриг?
— Вы знаете, слабые люди всегда пытаются найти объяснения тому, что сами сделать не в состоянии, в коварстве противника. Основное мое влияние, конечно, публичное. Я приглашаю любого политика к любой открытой дискуссии в любой момент. Но большинство политиков предпочитает именно закулисное сражение. А меня они обвиняют в использовании тех пороков, которые в них самих таятся.
— У вас нет желания уйти из политики?
— Нет.
— Кого вы будете поддерживать на выборах в Думу?
— Всех тех, кто будет за мощное либеральное государство с реальной рыночной экономикой. В первую очередь группу, которую будет формировать президент. Буду за Лебедя и всех, кто с ним связан, за Явлинского, хотя мы и расходимся с ним по некоторым позициям.
— А кого вы видите будущим президентом?
— Об этом еще рано говорить, но если бы выборы состоялись этим летом, то победил бы Лебедь. Народ сегодня абсолютно растерян, ничего уже не понимает и никому не верит. Ему все надоели. Сегодня голосование было бы протестным. А Лебедь — лидер протестно– го электората.
— Вы говорили, что самим фактом возвращения в Россию докажете, что в стране еще есть закон и право. Кого вы обвиняете в нарушении закона и будут ли от вас ответные иски?
— Я сам никого не собираюсь обвинять. Меня защищает Генри Резник. Я отрицаю все выдвинутые против меня обвинения, но даже по этим статьям УК арест или предварительное заключение не допускается. Так что говорить тут не о чем.
— Но вы же здесь в Париже совсем недавно заявили, что готовы стать символом борьбы за торжество закона и справедливости. Готовы ли вы рассказать, например, о коррупции в высших эшелонах власти?