Искусство невозможного (в 3-х томах)
Шрифт:
— После вашей лондонской пресс-конференции в британской прессе отмечалось, что, обвиняя президента Путина в утаивании правды
о взрывах жилых домов в Москве, вы тем самым сожгли за собой все мосты для возвращения в Россию.
— Я действительно считаю, что Путин как минимум знал о том, что происходило в Москве в сентябре 1999 года, и у меня имеются документальные доказательства этого. Я категорически не согласен с тем, что в фильме французских документалистов, который я помогал создавать, присутствуют лишь косвенные улики.
Что означает «сжег мосты»? Я придерживаюсь позиции, что говорить правду — лучший способ наводить мосты, а не сжигать их. И в этом смысле моя позиция в конечном счете соответствует интересам России не только в стратегическом,
— Намерены ли вы предпринять какие-либо действия в ответ на обвинения Генпрокуратуры в финансировании чеченских формирований и вашей причастности к их интервенции в Дагестан?
— И моя деятельность на посту заместителя секретаря Совета безопасности в 1997 году, когда мы наконец добились мира в Чечне, и работа после этого были направлены лишь на то, чтобы в этом регионе прекратились военные действия. И мои действия в этот период, и действия тогдашнего секретаря Совета безопасности Ивана Петровича Рыбкина оказались очень эффективными и полезными. Я и сегодня придерживаюсь тех же убеждений: только мир с Чечней способен обеспечить стабильное будущее России. Так что мой ответ на эти обвинения Генпрокуратуры и спецслужб давно дан. Я говорю со спецслужбами с открытым забралом, и это единственный способ общения с ними. Больше всего они любят действовать скрытно, в тени, и когда их выводят на открытую дискуссию, они там беспомощны.
— Намерены ли вы заниматься политической деятельностью в России? Считаете ли вы, что у вашего движения «Либеральная Россия» есть серьезные политические перспективы?
— Я стал сопредседателем «Либеральной России», так как разделяю цели этого движения. Они состоят в построении в России либерального и демократического государства. 30 марта состоится съезд движения, на котором оно будет преобразовано в партию. Сегодня движение «Либеральная Россия» идеально позиционировано на
политическом пространстве России. Это единственное политическое движение, которое абсолютно открыто высказывает свою позицию по всем принципиальным для России вопросам. Позиция «Либеральной России» в своих основных положениях расходится с позицией сегодняшней власти. Мы не намерены злорадствовать над ошибками власти или разрушать существующее государство. Мы намерены всеми силами противостоять действиям власти по воссозданию в России авторитарной системы. Сегодня речь идет об авторитарной политической системе, завтра ей будет подчинена и экономика. Задача «Либеральной России» — включить Россию в современный цивилизованный мир. Считаю, что у нее есть серьезная политическая перспектива.
— Рассчитываете ли вы на помощь в этой своей деятельности со стороны российского бизнес-сообщества?
— К сожалению, я убедился, что олигархи в России в огромном дефиците. Те самые люди, имена которых появились на российском деловом небосклоне десять лет назад, по-прежнему определяют и экономическое лицо России, и во многом и политическое ее лицо. Хотя эти люди все еще опасаются взять на себя ответственность за будущую судьбу страны. Это их нежелание взять на себя социальную и политическую ответственность часто оборачивается огромной бедой для России. Хорошо известно, что капитал во многом определяет лицо страны. Капитал — это отнюдь не вульгарное представление о денежном мешке, это концентрированный интеллектуальный, финансовый и материальный потенциал нации. К сожалению, российские олигархи значительно уступают в этом своим коллегам из цивилизованных стран. И успехи этих стран значительно выше наших, в том числе и потому, что там богатые люди понимают свою ответственность перед обществом. В редких случаях богатые люди России находили силы объединяться. В новейшей истории России это произошло в 1996 году, когда возникла
же находят в себе силы и волю для совместных действий. Когда Путин пытался выдавить из России и Гусинского, и меня, многими это воспринималось как борьба за средства массовой информации, как политическая борьба. Когда возникло дело Голдовского и ему подобных, это уже воспринималось как другая история — незаконный передел собственности, опасный для каждого предпринимателя. Совершенно очевидно, что нынешняя власть не остановится ни перед чем, чтобы получить полный контроль не только над политическим и информационным пространством, но и над экономическим.
— А рассчитываете ли вы на поддержку ваших прежних соратников по «ельцинской команде» в вашей политической деятельности?
— Эта поддержка не только не ощущается, но и никак не проявляется. Однако, как это было и раньше, она появится, когда дело дойдет до беспредела.
— Как вы намерены совмещать свой бизнес с политикой и что для вас важнее в данный момент?
— Видите ли, начиная с конца 1995 года я практически перестал заниматься бизнесом, четко определив свои приоритеты в пользу политики. Я передал практически все управление бизнесом своим партнерам. Могу признаться, что я удовлетворен тем, как они управляют теми делами, которые я начинал. Почти все свое время — 90 процентов его, а то и больше — я посвящаю политике. И это продолжается уже около семи лет.
— Какой бизнес вы оставили за собой в России и какова судьба вашего медиабизнеса?
— Судьба моего да и всего российского бизнеса — это исключительно прерогатива Президента Российской Федерации. Президент монополизировал принятие решений абсолютно по всем вопросам, включая спорт. В России у меня осталось приблизительно 60 процентов того бизнеса, который я создал; 40 процентов его уже находится на Западе. Я просто продал часть своих активов, превратив их в деньги, а сегодня опять превращаю их в бизнес, причем не в чисто финансовый, — все значительно сложнее. Сейчас я перестраиваю этот бизнес по западным стандартам. До моего переезда на Запад порядка 95 — 98 процентов моего бизнеса было сосредоточено в России. А сегодня в силу обстоятельств, о которых я говорил, и того давления, которое на меня оказывается, я вынужден диверсифицировать свою активность в бизнесе.
— Смирились ли вы с закрытием ТВ-6 или же намерены оспорить это решение в суде?
— Мы сейчас готовим заявление в Конституционный суд. Если же он не примет решения в нашу пользу, то обратимся в Европейский суд по правам человека, поскольку считаем, что решением о закрытии ТВ-6, которое, по сути дела, было решением о его экспроприации, были нарушены права граждан России на получение и распространение независимой
— в данном случае от государства — информации. Мои партнеры и я по-прежнему считаем ТВ-6 своей собственностью.
— Ну а как вы относитесь к решению команды Киселева участвовать в конкурсе вместе с Евгением Примаковым и Аркадием Вольским?
— Считаю, что в данном случае эта конфигурация не имеет значения. С кем бы Киселев ни объединялся, это делу не поможет. В любом случае на ТВ-6 сейчас будет вещать Кремль. Ситуация с ТВ-6 удивительно простая: в России больше не существует независимого от государства телевизионного канала национального масштаба, и это главное. А что касается «противоестественного» альянса с Примаковым и Вольским, то он лишь подчеркивает справедливость моего утверждения и никак не влияет на существо дела.