Искусство войны
Шрифт:
— …Квинлан использовал Молнию Силы? — Сейси Тин поморщился, — Наверняка, этому трюку его обучил граф Дуку. Я говорил, что вся эта история с его внедрением плохо кончится…
— …Ты использовала Барьер Силы? — Эван Пиелл недоверчиво хмыкнул. В голосе ланника слышалось открытое недоверие.
— И всё же, она его использовала, — я вернул Пиелу ухмылку…
Когда Асока была почти в самом конце рассказа, её резко прервали.
— Квинлан Вос мёртв?
— Да. Когда я очнулась, то обнаружила, что учитель и он лежат мёртвые…
— Асока, — голограмма Пло Куна подёрнулась рябью — видимо, он был далековато от Корусанта, — Кажется, ты оговорилась. Твой учитель…
— Он был мёртв! Его сердце не билось! — взорвалась девочка. Я поспешил успокоить её, приобняв рукой за плечи.
— Моя ученица не ошиблась — я был мёртв. К счастью, Асоке удалось снова запустить моё сердце, и доставить на корабль, где меня поместили в бактокамеру.
— Была ли необходимость убивать его? — поинтересовался Ки-Ади Мунди.
— Да, — твёрдо ответил я, — У меня появился шанс, и я его использовал. Другого выхода просто не было. Иначе… он убил бы сначала меня, а потом и моего падавана.
— Микоре? — голос магистра Ти слегка дрогнул, — Сколько времени Квинлан… Использовал на тебе Молнию?
— Не знаю, — честно ответил я. — Может, минуту, может две. Я в тот момент не смотрел на часы. А что касается отметин на лице — и не только на лице — так они как раз от молний.
Шаак Ти и Йода переглянулись. В нашей беседе наступил перерыв — мы рассказали всё, а магистры переваривали услышанное.
— Думаю, нам следует перейти к делу, — Палпатин воспользовался возникшей паузой, — Рыцарь-джедай Микоре Викт… На вас ложится большая ответственность. Несомненно, господин Джабба сдержит своё слово, заключив договор с Республикой, однако… условия этого договора должны быть наиболее выгодны для нас. Поэтому, вы должны приложить для этого все ваши силы. Мой секретарь составит для вас краткий отчёт, в который войдёт всё то, что вы должны знать.
Палпатин благодушно улыбнулся.
— Благодарю вас, Канцлер, — я оперся руками на стол, — Первым делом, я настаиваю на срочной отправке арестованного Зиро на Татуин…
— Он преступник, и судить его будет Республика! — отрезал Винду.
— Технически, он гражданин другой страны, — я ответил как можно более «канцелярским» тоном: корун порядком раздражал, — И преступление совершено против одного из правителей этой страны…
— Они преступники… — вновь было начал Винду, но был прерван кряхтением Йоды.
— Х-м-м-м… Причина должна быть у решения такого, м-м?
— Вы правы, гранд-магистр. Это одно из условий Джаббы. Без этого, переговоры будут под вопросом.
Палпатин повернулся к Йоде.
— Думаю, следует удовлетворить эту просьбу. После такого жеста Республики Джабба будет сговорчивее.
— Но, Канцлер, — корун упрямо продолжал стоять на своём, — Республика…
Однако, Палпатин был непреклонен.
— Мы должны сделать всё что потребуется, дабы заключить этот договор… Микоре, Асока, — Палпатин неожиданно обратился к нам по имени, — Республика перед вами в неоплатном долгу. Вы, невзирая на опасности, исполняли свой долг джедаев, буквально не щадя свои жизни. Орден должен гордиться вами.
После этой возвышенной речи Канцлера, наступила краткая пауза, после которой слово взял Кеноби:
— Когда начнутся переговоры?
— Завтра.
— Тогда мы успеем прислать вам инструкции. Думаю, закончим на этом? — магистры и Канцлер молча кивнули.
Голограммы начали гаснуть, оставляя нас в одиночестве. Асока потянулась к ёмкости и наполнила свой стакан, который мигом был осушен.
— Фу-ух. Учитель, это довольно сложно. Но… интересно, протянула она.
— Молодец, Шпилька. Ты не сплоховала, так что… Я горжусь тобой.
Девочка состроила забавную рожицу.
— Ну ещё бы! Я же никто иная, как Асока Тано!
Канцлер отключил систему связи, и откинулся на спинку своего кресла.
«Кажется, новый ученик графа Дуку не оправдал надежд. А ведь с этим перебежчиком были связаны большие планы. Так бездарно умереть — не от меча, а от бластера — это надо умудриться. Но ещё более бездарно — поддаться Тёмной стороне, утратить над собой контроль, стать безумцем…»
Палпатин много размышлял о так называемом «падении», ибо это была больная тема для всех одарённых. Однажды он сам чуть было не потерял над собой контроль. Это случилось в ту самую ночь, когда он убил своего учителя, Плэгаса. Страх того, что тот сможет выжить, не важно как — пусть даже в виде Призрака Силы — заставлял его наносить удары снова и снова, используя все подручные средства: клинок меча, Силу…
Но все же для ситхов — и для истинных ситхов — все было несколько проще. Они принимали Тьму — как, впрочем, и Силу — всего лишь за ещё один инструмент, который должен подчиняться воле хозяина. Сила — Неделимая Сила — есть ничто иное как сила, и использовать её нужно по назначению. Джедаи же… несмотря на все свои ухищрения и все слова — «нет эмоций, только покой», они боялись Тьмы. Этот страх впитывался ими с первых дней пребывания в Храме, и оставался с ними навсегда, образуя некую форму, которая подчас могла принимать поистине материальную форму. Однако списывать на неё всё — просто неправильно, ибо она не влияет напрямую, а только лишь через самих разумных — и других живых существ. Словом, все беды идут от нас самих. Джедаи тысячелетиями боролись с ситхами только потому, что те использовали Тёмную сторону. Не было никаких отговорок и терзаний: встретил ситха — убей. Таково было непреложное правило, подпитываемое древним страхом. А страх, как известно, ведёт на Тёмную сторону.
Джедаи учатся контролировать себя, но не Тёмную сторону. И поэтому, когда происходит «падение», они раскрываются, выплёскивая всё то, что так плотно утрамбовывали в себе все эти годы. В такие мгновения они теряют облик разумного, и лишь единицы могут противостоять накатывающему безумию…
Палпатин усмехнулся. Для него безумие — непозволительная роскошь, которая обернётся не просто его гибелью, но и гибелью ситхов. Вернее, того учения, что так упорно передавалось на протяжении девятисот лет… Да… Это непозволительная роскошь для него. Безумцу незачем задумываться о завтрашнем дне, о следующей минуте, о последствиях или причинах своих действий. Его мозг зачастую сосредотачивается на одной мысли, которая сидит глубже всех. Древний инстинкт зверя.
Все вокруг — враги. Убей врага, покажи, кто здесь главный…
Сменив позу в кресле, Палпатин продолжал размышлять.
«Что заставило графа Дуку устраниться из этой операции? Почему он направил туда своего ученика, и где был сам? Впрочем… на эти вопросы ответ будет получен очень скоро».
Граф Дуку уже летит на Корусант.
После завершения совещания, я решил порыться в своих заначках, дабы найти записи о хаттах. Да и в памяти покопаться не мешало — учитель что-то там мне говорил на эту тему.