Искусство войны
Шрифт:
«И ничего с этой ситуацией не поделаешь. Придётся идти наперекор всему, преодолевать препятствия, и может, когда-нибудь, я смогу… Не знаю конкретно, что я смогу, но знаю точно — это будет по-моему, и никак иначе».
Из своих размышлений я был выдернут голосом Асоки.
— Учитель, — девочка указала мне на входящего в ложу слугу. Вслед за которым вошла… сногсшибательная тви’лечка с жёлтым оттенком кожи.
— Господин Джабба посылает вам свою лучшую танцовщицу, дабы она усладила ваш взор своим танцем.
В этот момент музыканты сменили мелодию, и какая-то певица — или даже парочка — затянули весёлую песенку. И тви’лечка закружилась в танце, не слишком сложном, но таком грациозном и красивом, что захватывало дух. На некоторое время мы погрузились в созерцание: даже Асока заинтересовалась, с восхищением смотря на пируэты танцовщицы.
Через некоторое время девочка поинтересовалась:
— Учитель, эта девушка, она… рабыня? — намекая на характерный ошейник тви’лечки.
— Скорее всего.
— Но… Мы же должны что-то сделать? Наш долг…
— Какой долг? — я порядком изумился.
— Ну… Перед Республикой! Джедаи не одобряют рабство!
— Джедаи — может быть. А вот Республика — одобряет.
— Как так?!
«Вот блин… придётся лекцию читать».
— Чтоб ты знала, Республика, несмотря на все свои заявления о неприятии рабства, охотно принимает в свои ряды общества, которые уже успели прославиться своей работорговлей едва ли не на всю Галактику. Примером… Да возьми хотя бы тот же Рилот. На нём рабство фактически узаконено и является государственной статьёй дохода. А ведь Рилот входит в состав Республики больше десяти тысяч лет. Республику вполне устраивает такое положение дел.
— Но… — Асока была порядком озадачена, и поспешил немного её успокоить.
— Да, джедаи борются с откровенной жестокостью по отношению к рабам — взять ту же операцию против зайгеррианских работорговцев, которые отличаются неприкрытой жестокостью. Но, это лишь частный случай. К рабству на территории Хаттов у Республики претензий нет.
— Это почему?
— Для хаттов раб — это не вещь, а… деньги. Большие деньги. А иногда — очень большие. Вот такая вот танцовщица, — я указал на тви’лечку, — Может стоить несколько десятков тысяч кредитов, а на торгах, если попадётся особо выдающийся экземпляр — конкуренты могут взвинтить цену до нескольких сотен тысяч кредитов. Но даже самый дешёвый раб стоит денег. А деньги не принято бросать на ветер, и тем более, зариться на чужие деньги. В Пространстве Хаттов никто в здравом уме не станет бить чужого раба — ибо это сулит большими неприятностями как со стороны хозяина раба, так и со стороны хаттов. Таких личностей здесь… не любят.
Сделав небольшую паузу, я продолжил:
— Впрочем, многие сознательно идут в рабство, иногда — целыми расами, — я сосредоточился, призывая на помощь свою память, — К примеру, клатунианцы. Согласно древнему договору эта раса навечно стала рабами хаттов. В течение более двадцати пяти тысяч лет клатунианцы оставались рабами хаттов, были их слугами и даже солдатами, не считая свое положение унизительным. Водраны точно так же, и на тех же юридических основаниях, как и клатунианцы, в течение многих тысячелетий были вечными рабами хаттов, и не переживают по этому поводу. Были и другие расы и народы. Да что там: флот хаттов по большей части укомплектован рабами — и они будут яростно биться за своих господ.
Девочка выглядела несколько ошарашенной. Ну да, её представления о Республике как о идеальном государстве сейчас серьёзно пошатнулись.
— Но почему?..
— Почему они идут на такие шаги, хочешь сказать? Причины могут быть разными. Те же клатунианцы искали защиты у хаттов, и те предоставили её. За соответствующую плату. В итоге, эта раса сейчас не вымерла, а вполне себе процветает. Или возьмём тви’леков. Они отличаются завидным здоровьем и плодовитостью; все рождённые дети выживают. Со временем они столкнулись с проблемой перенаселения и нехваткой продуктов питания. На Рилоте мало что растёт, а покупать — на это нужны деньги. Тви’леки нашли выход: они стали продавать своих женщин, которые в Галактике пользовались бешеной популярностью. Некоторые же разумные и вовсе годятся только на то, чтобы быть рабами.
Девочка никак не прокомментировала моё высказывание, и я посчитал, что разговор на этом исчерпан.
Меж тем праздник внизу набирал обороты, и вскоре Асока стала чувствовать себя здесь — даже для неё это было… слишком. «Хи-хи, её бы на нашу дискотеку».
— Учитель, я пожалуй, пойду.
— Без проблем, — я кивнул и потянулся за очередным фруктом.
После ухода Асоки праздник ещё больше разгорелся. По местному времени наступил полный вечер — оба солнца Татуина ушли за горизонт, и наступало время оживления всего.
Алкоголь лился рекой, танцы рабынь становились всё более откровенными. Я же… несколько расслабился.
Глянув на улыбающуюся тви’лечку, которая медленно и грациозно двигалась в такт музыке, я мысленно сплюнул. «А собственно, какого?..» И правда — стоило мне только поманить её пальцем, как она в мгновение ока оказалась у меня на коленях.
— Господину понравился мой танец? — она прошептала эти слова, наклонившись к моему уху.
— Несомненно, — я осторожно взял её за подбородок и поцеловал. Она охотно откликнулась, и через минуту я понял, что надо что-то решать. И… начал искать застёжки на её довольно скромном одеянии, заодно оценивая её габариты. Тви’лечка лишь хихикала в ответ на мои действия. Оценка — как тактильная, так и последовавшая за ней визуальная — показала высший уровень качества…
Вернувшись на корабль, Асока смогла быстро успокоится. Однако, некоторая тревога так и не покинула девочку. Пройдя в свою каюту, она было начала готовиться к вечерней медитации, но как только она погрузилась в неё, девочку постигло озарение. Тогрута наконец нашла причину беспокойства — она не чувствовала учителя. Тот, вероятно, закрылся от неё.
«А меня ещё ругал за это! Так нечестно!»
Потянувшись к учителю — и используя связь между ними — она смогла ощутить его эмоции. Довольно… странные. Асока напряглась — и смогла увидеть учителя. В прямом смысле слова увидеть: картинка, пусть и нечёткая, сформировалась у неё прямо в голове. И не успела она порадоваться новой способности, как ощутила, что кровь прихлынула к её лицу. Учитель и та тви’лечка-танцовщица… Они… Они…
Лишь запредельным усилием она смогла разорвать связь, однако навязчивая картинка так и стояла перед глазами. Впрочем, Асока хоть и «отключила» картинку, но от долетавших до неё ощущений и эмоций отделаться не смогла.
Асока вскочила с места и заходила по комнате. «Он… Он… Он мой учитель!». И тут же смутилась. «Ну да, он учитель. Но не больше. Он хорошо относится ко мне, и говорил, что я ему как дочь… Но, но всё равно мой! Нечестно!»
Тут в голове девочки возникли слова учителя, сказанные им когда-то. «Решать тебе. Я не могу навязывать тебе свою волю».