Искусство выживания
Шрифт:
В общем, все эти рассуждения никому не нужны. Мужья двух сестер моей супруги оказались востребованными и полезными нашему обществу людьми. А я всего лишь неудачник, никчемный актеришка и неприспособленный болтун, против которого давала показания его собственная дочь. И судья приняла единственно правильное решение – нас развести. Самое поразительное, что вынесли еще и решение о выплате алиментов, которые я должен буду пересылать из своей зарплаты. Двадцать пять процентов, пока Эльвире не исполнится восемнадцать. Я был уверен, что моя бывшая жена откажется от этой подачки, но она промолчала, видимо, хотела еще каким-то образом меня достать, но мне было уже все равно. Двадцать пять процентов они могут вычитывать
Суд закончился, и жена увезла дочь, даже не разрешив мне с ней попрощаться. Я приехал домой, где меня встретили заплаканные сестра и мать. Было полное ощущение какого-то большого несчастья, хотя на самом деле надо было только радоваться, что я наконец избавился от своей супруги, которая столько лет издевалась надо мной. Но печальное настроение родных передалось и мне. Я угрюмо сидел за столом и пил чай, не отвечая на их вопросы.
Даже в такой момент, когда бывшая жена настроила против меня дочь, я считал себя отчасти виноватым во всем, что с нами произошло. Было обидно и очень неприятно. На следующий день я улетел в Москву. Еще через несколько дней сестра получила по почте решение суда о нашем разводе. Дочка взяла фамилию матери, а мать поменяла свою фамилию на девичью, как будто она никогда и не была замужем. Уже позже я узнал, что они не имели права менять фамилию дочки до ее шестнадцатилетия, когда она сама должна была выбрать себе фамилию либо отца, либо матери. Но они сделали и такую мелкую пакость. Только отчество сменить не удалось, так что моя дочь пожизненно будет оставаться дочерью Ильгара, хотя я думаю, что моя бывшая жена и мой бывший тесть и здесь придумают какой-нибудь трюк – например, этот бывший заместитель министра, а ныне владелец двух универмагов решит удочерить мою собственную дочь при живом отце и дать ей свое отчество. От этих бывших родственников можно ожидать всего, чего угодно.
Я вернулся в Москву и снова отправился в Берлин. Во время перегонов часто вспоминалось лицо дочери. А когда однажды я увидел в Германии девочку, так напомнившую мне Эльвиру, я впервые за всю свою взрослую жизнь заплакал.
Но я еще не знал, какие трудности и жизненные испытания ждут меня впереди.
Глава 8
На часах было около двух, когда я наконец снова появился у себя дома. Вернее, в своей комнате. Ввалился туда и сел на единственный стул, стоявший у стола. В комнате у меня, кроме стула и стола, было потертое старое кресло, кушетка, служившая мне кроватью, и еще большой шкаф. Я подозреваю, что этот шкаф сюда притащили прежние жильцы с какой-нибудь свалки или помойки, но мне он вполне подходил.
Я сидел на стуле и, закрыв глаза, вспоминал все, что сегодня со мной произошло. Если пойдет так, как я задумал, уже завтра к вечеру я буду более или менее состоятельным человеком, хотя скорее менее. В Москве невозможно развернуться, даже же имея пятьдесят тысяч долларов. Но можно хотя бы не умирать с голоду и не жить в этой комнате, набитой уцененной рухлядью, рядом с гастарбайтерами из Средней Азии. Хотя, должен сказать, они мне нравились. Оба были людьми достаточно спокойными, терпеливыми, рассудительными. Не пили, не ругались, утром уходили с восходом солнца, а вечером возвращались, когда уже было совсем темно.
Только по праздникам они позволяли себе приходить немного раньше, чтобы приготовить вкусный узбекский плов, когда нарезались лук, морковь, мясо и все это вместе с рисом тушилось в общем котле в отличие от азербайджанского плова, где мясо с зеленью или мясо с курагой и каштанами подавали отдельно от риса, и каждый мог сам выбирать, сколько именно мяса или сладостей хочет добавить к своему плову.
Итак, я сидел на стуле и размышлял. Завтра будет решающий день за все десять лет, что я провел в этом городе. Целых десять лет. С одной стороны, я могу гордиться собой, мне удалось выжить в очень сложных условиях. А с другой – пока нечем гордиться. Я живу, как обычный полубомж или гастарбайтер, находящийся в более приемлемых условиях, чем те, кто ночует в вагончиках или в подземных трущобах. Но в то же время у меня на сегодняшний день ужасные долги, которые я сделал за последнее время и которые нужно отдавать.
Сегодня мне просто необходимо немного отдохнуть перед завтрашней встречей, а до этого принять душ. Включив колонку, я разделся и встал под горячую воду. Я всегда любил горячий душ и не понимал людей, которым нравится холодное обливание. Такой «массаж» явно не для меня. Когда я вышел из ванной, в коридоре появилась бдительная хозяйка в своем неизменном красно-буром халате. Она укоризненно посмотрела на меня и предупредила:
– Прибавите к своей квартирной плате еще пятьдесят рублей.
– Конечно, – согласно кивнул я. Это честно, я ведь действительно потратил газ и воду на свое купание. И даже немного электричества, ведь все это время в ванной комнате горел свет.
– Хотите чаю? – спросила Клавдия Матвеевна, и я знал, что она предлагает мне абсолютно бескорыстно. У нее бессонница, и она не спит по ночам. Видимо, захотелось хоть с кем-нибудь поболтать.
– Большое спасибо, – вежливо поблагодарил я хозяйку, – извините, что купаюсь так поздно. Просто очень устал и забегался. Больше подобного не повторится.
– Ничего страшного, – улыбнулась она, – вы хороший жилец, Ильгар. Я ведь повидала много разных жильцов. Кажется, на этот раз у меня тройка самых лучших.
– Надеюсь, что так, – улыбнулся я в ответ.
Я вернулся к себе в комнату и лег на кушетку. Но в эту ночь мне почему-то не спалось. Казалось, что белье дурно пахнет. Или у меня просто обострилось обоняние? До утра я беспокойно проворочался в своей постели и с трудом поднялся, понимая, что сегодня решающий для меня день.
В восемь утра я позвонил Арвиду, а в половине девятого – Кириллу. Это тот самый молодой человек, которого я встретил у Леонида Иосифовича. Он молча выслушал меня и согласился на встречу у здания московской мэрии. Я специально выбрал такое известное и людное место, где обязательно должны дежурить сотрудники полиции. Кирилл согласился привезти мне деньги к десяти часам утра. Я перезвонил Арвиду и сообщил ему, где произойдет передача денег. Потом снова позвонил Кириллу и предупредил его, что за мной будут следить. После всех этих звонков оделся и поехал на встречу.
Конечно, Кирилл ждал меня, сидя в огромной «Тойоте» с затемненными стеклами. Вместе с ним там сидели еще двое неизвестных мне молодых людей. Кирилл вышел из машины и протянул мне портфель. Он знал, что за ним следят, и было заметно, как он нервничает, ведь другая сторона вполне могла его пристрелить прямо у здания московской мэрии, не обращая внимания на дежуривших повсюду офицеров полиции. Но в него никто не стрелял. Кирилл уселся обратно в свою машину, и она быстро отъехала. Я не сомневался, что где-то на площади стоит еще одна машина, которая следит за мной по приказу Леонида Иосифовича.
Затем подъехал пятисотый «Мерседес» с Арвидом и еще одним амбалом. Я сел на заднее сиденье и протянул деньги Арвиду. Тот внимательно пересчитал их и удовлетворенно кивнул. Здесь было ровно двадцать пять тысяч долларов, как я и говорил его шефу, плата за мое возможное предательство. Вернув их мне, он достал телефон и позвонил своему шефу:
– Они заплатили ему двадцать пять тысяч.
– Дай ему столько же, – сказал Палехов.
Арвид достал пять пачек стодолларовых купюр, перевязанных оранжевой лентой, и протянул мне: