Ислам и политика: Сборник статей

Игнатенко Александр Александрович

Суть этой концепции, которая, что важно подчеркнуть, представляет собой воспроизведение постулатов, выдвинутых салафитскими классиками, исключительно проста. Обязанность каждого мусульманина (в шариатских терминах—фардайн) вести джихад за освобождение исламских земель. Интересен список, который приводится в произведениях теоретика этого джихада Абдаллы Аззама: Бухара, Палестина, Аден, Испания (Андалусия), Эритрея, Болгария, Судан, Ливан, Сомали, Бирма, Кавказия (так в текстах Абдаллы Аззама), Уганда, Чад, Занзибар, Индонезия, Нигерия – все те земли, которые, по оценке Абдаллы Аззама, являлись исламскими, но перестали ими быть⁴⁴. Для большей ясности необходимо подчеркнуть, что эта

концепция – салафитское обоснование обязанности мусульманина отправляться воевать в другие страны, против «узурпаторов» исламских земель.

И здесь нельзя не отметить, что исламскими в таком ракурсе перестали быть не только Испания и Болгария, но и Бухара (Центральная Азия), и «Кавказия» – регионы, где проживают мусульмане. Предполагается освобождение этих исламских земель иностранными моджахедами – пусть даже с этим и не согласится какая-то часть мусульман, проживающих на этих землях (мнение «неверных по определению» никого не интересует). Они будут провозглашены либо вероотступниками, либо лицемерами, с которыми необходимо обходиться соответствующим образом – по-шариатски.

Для многих мусульман в разных странах мира (и не только для «арабских афганцев» – ветеранов антикоммунистической битвы в Афганистане, но и для многих молодых людей – «афганцев» второго поколения) именно эти радикальные идеи стали религиозным обоснованием их участия во многих джихадах: в Боснии и Косове, Кашмире и Синьцзяне, Узбекистане и Кыргызстане, Чечне и Дагестане, на Филиппинах и в Индонезии, во Франции и Германии, Турции и Грузии. И в США⁴⁵.

Эффективным ли средством оказалось использование Западом и его союзниками на Востоке ислама (точнее, одной из его форм) в антикоммунистической борьбе времен холодной войны? Конечно, да. И тому свидетельством – поражение СССР в этой войне.

Но нельзя не заметить, что эта победа досталась дорогой ценой. И дело не в том, что Усама бен Ладен «отбился от рук», стал ярым и открытым противником как Соединенных Штатов, так и королевского режима в Саудовской Аравии. Проблема в том, что к началу XXI века радикализм стал одной из форм бытования ислама, оказавшись интегрированным в сознание какой-то части мусульман (но отнюдь не всех!) в разных концах света. Станет ли он исламом par excellence? И как сложатся судьбы человечества, если это произойдет? И что делать?

Думается, что опыт закончившейся (закончившейся ли?) холодной войны подсказывает как минимум одно – чего не нужно делать. Не надо политизировать ислам, не следует использовать его как средство в достижении конъюнктурных внутриполитических и внешнеполитических целей.

Примечания

Впервые: Центральная Азия и Кавказ. 2001. № 1.

1 См. статью «Эндогенный радикализм в исламе» в наст, книге.

2 Список далеко не полный. По моим подсчетам, в настоящее время в разных странах мира действует не менее двух сотен радикальных исламистских группировок салафитского толка, включая как достаточно крупные, так и крайне немногочисленные. Критерии отнесения той или иной группы к салафитским проясняются ниже.

3 Доходило до трагикомичного. Даже Омара Абд-ар-Рахмана, одного из главных обвиняемых по делу о взрыве Всемирного торгового центра в Нью-Йорке в 1993 году, считали человеком, за которым «стоят иранцы», хотя салафитская принадлежность этого слепого шейха указывала совсем в ином направлении (Turque В., Waller D., Cohn В., Beachy L. An Iranian Connection // Newsweek. 1993. 22 march. P. 29).

4 Olivier Carre. La legitimation islamique des socialismes arabes. Analyse conceptu-elle combinatoire de manuels scolaires egyptiens, syriens et irakiens. Paris, 1979. P. 12–16. При том что обозначенная тенденция могла бы быть прослежена на ином материале – программных документах политических

партий и движений, заявлениях политических деятелей, конкретной политической активности тогдашних правящих групп, полагаю, что именно это исследование заслуживает того, чтобы на него сослаться в данном контексте. Оно посвящено концептуальному анализу школьных учебников по исламу, по которым обучались дети в Египте, Сирии, Ираке. При этом египетские учебники использовались в Судане, Ливии, Алжире, Северном и Южном Йемене и частично даже в Саудовской Аравии и Кувейте. Именно учебники, которые являются выражением долгосрочных доктринальных устремлений правящих групп, поддержанных исламскими улемами, могут быть наилучшим индикатором тенденций, формирующихся в обществе на перспективу.

5 Мухаммад аль-Газали. Аль-ислам ва-ль-манахидж аль-иштиракийя [Ислам и социалистические методы]. Каир, 1949; Он же. Аль-ислам аль-муфтара аляйхи байн аш-шую’ийин ва-р-ра’смалийин [Ислам как объект нападок коммунистов и капиталистов]. Каир, 1950; Мустафа ас-Сибаи. Иштиракийя аль-ислам [Социализм ислама]. Дамаск, 1959.

6 MirelP. L’Egipte des ruptures: L’Ere Sadat, de Nasser a Moubarak. Paris, 1982. P. 109.

7 Халя Мустафа. Аль-ислям ас-сийяси фи Миср: Мин харака аль-ислах иля джа-ма ’ ат аль-унф [Политический ислам в Египте: От движения реформы к группировкам, использующим насилие]. Каир, 1992. С. 159.

8 Там же. С. 168–169.

9 Сиррийя Салих. Рисаля аль-иман [Трактат о вере]. Каир, 1977. С. 43; Мухаммад Абд-ас-Салям Фараг. Аль-фарида аль-га’иба [Невыполняемая ныне обязанность мусульманина]. [Б. м.], 1981. С. 27–28.

10 Халя Мустафа. Указ. соч. С. 160, 165, 167, 176.

11 См., например: Игнатенко А.А. Халифы без халифата: Исламские неправительственные религиозно-политические организации на Ближнем Востоке: История, идеология, деятельность. М., 1988. С. 68. Автор имел возможность непосредственно изучать книжный рынок Алжира в начале 1980-х годов. Примечательно, что процесс арабизации не сопровождался распространением арабской националистической литературы, скажем, из Ирака или Сирии, не говоря уже о марксистской, которой очень много публиковалось в рассматриваемый период в Ливане.

12 Leveau R. Algerie des adversaires // Cahiers de Chaillot. 1992. Septembre. В связи с событиями в Алжире могу предложить личное свидетельство от противного, доказывающее на конкретном примере, что советские внешнеполитические органы с условиях «холодной войны» и, к слову сказать, уже шедшей к тому времени «горячей войны» в Афганистане просто органически не могли проводить политику, ориентированную на мобилизацию исламского фактора в прокоммунистических, просоветских (и, положим, антиамериканских) целях. В 1983 году, в период, когда происходило становление радикального исламистского движения в Алжире, в стране были проведены традиционные дни советско-алжирской дружбы. Ключевым мероприятием этих дней стала демонстрация в крупнейшем киноконцертном зале алжирской столицы «Эль-Мугар» художественного фильма «Надежда и опора», привезенного из Москвы (и, что важно, одобренного там для показа в Алжире) представительной делегацией советской общественности. Фильм повествовал о чем-то, что считалось в Москве на тот момент крайне важным, – то ли о бригадном подряде, то ли о развитии животноводства. Но все перипетии, включая ссоры между героями-влюбленными по поводу того, как внедрять этот самый подряд, происходили… на свиноферме. Для мусульман, которые воспитаны с детства в представлении, что свинья – нечистое животное, трудно было придумать более отвратительное зрелище – практически в каждом кадре свиньи, ассоциирующиеся с Советским Союзом. Какой там учет исламского фактора!