Испанская роза
Шрифт:
В раздражении и смятении он отвернулся от нее. По-прежнему лежа без сна, он со свойственным мужчинам нелогичностью во всем винил ее. Мария заворочалась во сне и прижалась к нему. Габриэль тяжело вздохнул: он не мог отрицать — ее близость была ему очень приятна, и он ничего не мог с этим поделать. С такими мыслями он и уснул.
Проснувшись утром, Мария обнаружила, что лежит одна на огромной кровати. Она огорчилась и стыдливо покраснела, когда поняла, что хотела бы вновь испытать наслаждения, которые впервые вкусила прошлой ночью. Но, с другой стороны, может быть, это было и лучше. Ей необходимо время и уединение, чтобы разобраться в том, что произошло.
Она не ожидала такого нежного отношения. Ей хотелось спросить Габриэля, почему он был так добр к ней и как он узнал о ее невинности? Как? Только Пилар могла это знать.., и сказать ему.
Пилар! Ведь за все это время она ни разу не вспомнила о подруге. Мария села на кровати. Как же она могла! Кто знает, какие страдания выпали на долю Пилар, пока она нежилась в постели!
Мария уже собралась вставать, но обнаружила, что совершенно раздета, и принялась разыскивать шелковую сорочку, которую Габриэль сорвал с нее ночью. Едва она успела одеться, как неожиданно отворилась дверь и на пороге показался предмет ее переживаний.
Пилар уверенно вошла в комнату. Вид у нее был далеко не страдальческий, совсем наоборот — она выглядела весьма благополучной дамой и была одета в новое платье, атласная юбка которого приятно шелестела при ходьбе. Она подошла к Марии. Во взгляде ее читалось плохо скрытое беспокойство.
— С тобой все в порядке? — с тревогой спросила она. — Он не обидел тебя? Как ты себя чувствуешь, дорогая?
Мария вспыхнула и, отвернувшись в сторону, смущенно ответила:
— Все было не так плохо. Он.., он был добр и ласков.
Вздох облегчения вырвался из груди Пилар.
— Тебе не хочется поговорить об этом? — спросила она задумчиво.
Мария решительно замотала головой.
— Я понимаю, — тихо сказала Пилар. Она почувствовала, что Мария не желает поддерживать этот разговор, но любопытство взяло верх, и, не удержавшись, она задала вопрос, мучивший ее со вчерашнего дня.
— Ты раньше была знакома с ним, не так ли? На губах Марии заиграла странная улыбка, и она слегка наклонила голову.
— Да, мы были знакомы.., если можно так сказать. Он был невольником в Каса де ла Палома, — тихо проговорила она и замолчала.
Но Пилар этого было мало, и спустя несколько минут она уже знала всю историю отношений Дельгато и Ланкастеров и практически все, что произошло за последние несколько лет. Но рассказ Марии еще больше озадачил ее. Узнав историю кровной вражды двух семейств, Пилар не могла постигнуть ни поведения Габриэля, ни отношения Марии к случившемуся.
— Я просто ничего не понимаю, — смущенно произнесла она, с удивлением разглядывая спокойное лицо своей подопечной.
— Я тоже, — с готовностью призналась Мария. — Но я счастлива, что попала в руки к Габриэлю
Пилар пробормотала в ответ нечто невразумительное, и они ненадолго замолчали.
— А что эта ночь.., она была для тебя ужасной? — спросила Мария.
Странное выражение появилось на лице дуэньи, и Мария готова была поклясться, что ее вопрос смутил Пилар.
— Я не могу сказать, что это было неприятно, — с наигранной беззаботностью проговорила Пилар. — Сеньор Зевс совсем не такой дикарь, как может показаться, но он и не послушный простачок, как я поначалу думала.
Мария хотела расспросить Пилар, что та имеет в виду, но дуэнья неожиданно замолчала и через минуту уже обсуждала сложившуюся ситуацию.
— Я думаю, на сегодняшний день у нас нет никаких шансов сбежать отсюда, да и, учитывая обстановку в Пуэрто-Белло, это неразумно. Было бы глупо добровольно лишиться такого покровительства.
Меньше всего Мария хотела покидать Габриэля и поэтому охотно согласилась с Пилар. Она предпочитала не думать о том, что будет с ними завтра, но отдаваться на волю случая ей тоже не хотелось.
— Зевс говорил тебе о том, как долго они здесь пробудут? И что он намерен с тобой делать?
К своему величайшему удивлению, Мария увидела, как яркая краска стыда заливает смуглое лицо Пилар.
— Этот олух почти всю ночь рассказывал мне о сыновьях, которые у нас родятся, — пробормотала дуэнья взволнованным голосом, — и нес какую-то чушь о небольшом клочке земли на Ямайке, где мы с ним поселимся. Он просто сумасшедший!
Мария вздохнула. Как бы она была счастлива, если бы услышала что-нибудь подобное от Габриэля. Она резко замотала головой, как бы отгоняя от себя эти мысли. До чего же она глупа! Это все романтический бред! Она всего лишь его пленница!
— Что мы должны делать? Вернее, что мы можем сделать? — коротко спросила Мария.
— Сейчас мы можем делать только то, что позволят нам наши повелители, — сухо ответила Пилар. — Зевс предупредил меня, что они отвечают за нашу безопасность, пока мы находимся в этом доме. Как я поняла, Ланкастер приказал наиболее преданным ему людям нести здесь охрану. Я думаю, ему можно верить. К тому же твой капитан сказал, что если мы будем послушны и не станем настраивать слуг против новых хозяев, то можем пользоваться этим домом как своим собственным. Твой Ланкастер, — продолжала Пилар, хитро поглядывая на Марию, — очень приятный молодой человек, и, несмотря на то, чем он занимается, у него еще сохранились кое-какие благородные манеры.
Но Мария сделала вид, что не замечав заинтересованного взгляда Пилар, и перевела разговор на другую тему.
— Что мне делать? Все мои вещи забрали вчера вечером, пока я принимала ванну, и у меня ничего нет, кроме этой сорочки. Но не могу же я в таком виде разгуливать по дому. — И она показала на шелковую сорочку, облегающую ее хрупкую фигурку.
Найти одежду оказалось несложно. В сундуках с награбленным добром, которые стояли по всему дому, для Марии отыскали все необходимое. Розовый лиф с пышными рукавами из тончайшего шелка и длинная бордовая юбка составляли ее новый наряд. Отделанные кружевами нижние юбки шуршали при ходьбе, и Мария старалась не думать о судьбе женщины, чье платье она носила. Сложившаяся ситуация с каждым часом становилась для нее все более невыносимой. И вовсе не потому, что ее не тянуло больше к Габриэлю Ланкастеру или она испытывала к нему отвращение. Нет. Просто она другими глазами посмотрела на то, что произошло в Пуэрто-Белло.