Испанский сон
Шрифт:
Потом я пошла спать, потому что если бы я стала его нюхать или просто долго на него смотреть, то могла бы возбудиться снова, а это было незачем. Утром я посмотрела на это пятно, но не возбудилась, так как спешила на работу, и вообще я утром не люблю. На работе я вспоминала о пятне — первый раз перед обедом, второй раз сразу после, а потом вспоминала еще много раз — чем позже, тем чаще. Вспотела, башка закружилась, писька пару раз увлажнялась так, что нужно было бежать в туалет — еле удержалась, чтобы там не кончить; в общем, с трудом дотянула до конца рабочего дня. Почему-то мысль об этом пятне возбудила меня даже больше, чем ожидание твоей почты. Ведь ты не обидишься, верно?
Я так торопилась, что села за стол прямо в пальто. Я села и стала нюхать пятно. Конечно, оно пахло значительно слабее, чем накануне, но этот слабый запах возбудил меня, может быть, даже больше ожидаемого. О, змеиный яд… ты прав, милый! Я лизнула пятно — осторожно, с самого краешка. На вкус оно было скорее сладковатым, чем соленым, но, может быть, мне лишь показалось. Я все-таки сильно спешила. Я поцеловала пятно и открыла твое письмо. Пока оно загружалось, я расстегивала костюм, задирала свою юбку и стаскивала трусики. Потом я сделала все как обычно.
Я кончила всего один раз, но зато так, что у меня просто не хватило сил на большее. Я собиралась описать тебе детали, но чувствую, что не могу, потому что снова возбуждаюсь. После твоего анализа правой и левой руки мне просто стыдно, что я, в отличие от тебя, не могу писать и мастурбировать одновременно. Увы! Я пробовала, правда. Я могу описать только самое начало, а потом лишь оперировать, скажем так, историческими фактами. Но беда в том — и это я пишу тебе впервые — что писать после акта у меня тоже не очень-то получается, потому что как только я нахожу нужные слова, сразу же опять начинаю возбуждаться, и так каждый раз, пока я окончательно не
Вот, кончила. Я могу еще и буду еще, только для этого нужно писать о чем-то не настолько эротическом. У тебя это получается классно. Ты вообще эстет. Как ты выглядишь? Не хочешь ли послать мне свое фото? Или хотя бы фото своего члена? (Хотела написать другое слово, ты знаешь какое, но поняла, что стоит мне его употребить, увидеть написанным, как я сразу
Сумасшедший кайф. И всего-то от одного слова, да даже и не написанного, а лишь промысленного. Странно. Когда я вижу его на заборе, мне противно и больше ничего. А тут… Сейчас я еще могу об этом писать, потому что кончила минуту назад — должно пройти какое-то время, пока моя пизда будет опять готова. Чувствую, впрочем, что оно не за горами. Побыстрее — пока могу — напишу пару общих слов. Как ты живешь? Здоров ли ты? Не вздумай ходить без трусов в холодное время! Ты как будто и сам это знаешь, но я уже изучила тебя: начнешь обязательно пробовать и что-нибудь застудишь. Ну, может быть, не застудишь, но на потенции скажется. Я не переживу, если с тобой что-то случится. Я не могу без тебя. Я так к тебе привыкла. Я хочу пососать твой хуй. Я опять возбуждаюсь. Совсем забыла: расскажи мне о своей жене. Расскажешь? Я беру его в рот. Я сосу его. Расскажи мне, как ты ее трахаешь. Я сосу, сосу его, причмокивая и отрываясь от него только затем, чтобы облизнуться от удовольствия. Расскажи, как вы с ней еб
P.S. Я не согласна с твоими аргументами насчет чата. Точнее, согласна, но только с первым. Эти юнцы противны и глупы, как ругательство на заборе. А вот чат на двоих, мне кажется, был бы прекрасен. О том, как нам отметить нашу годовщину, я еще не думала, некогда было. Я хочу спать, я пошла спать. Я счастлива. Я люблю тебя.
Как виноград в пустыне, Я нашел Израиля; как первую ягоду на смоковнице, в первое время ее, увидел Я отцов ваших, — но они пошли к Ваал-Фегору и предались постыдному, и сами стали мерзкими, как те, которых возлюбили.
Осия, IX, 10
Однажды под вечер Давид, встав с постели, прогуливался на кровле царского дома и увидел с кровли купающуюся женщину; а та женщина была очень красива.
И послал Давид разведать, кто эта женщина? И сказали ему: это Вирсавия, дочь Елиама, жена Урии Хеттеянина.
Давид послал слуг взять ее; и она пришла к нему, и он спал с нею. Когда же она очистилась от нечистоты своей, возвратилась в дом свой.
2-я Царств, XI, 2-4
Источник твой да будет благословен; и утешайся женою юности твоей,
любезною ланью и прекрасною серною: груди ее да упоявают тебя во всякое время, любовью ее услаждайся постоянно.
И для чего тебе, сын мой, увлекаться постороннею и обнимать груди чужой?
Притчи, V, 18-20
— Испания, — задумчиво повторила Ана, помолчав, и покачала головой слегка устало, — о нет; это слишком много всего; таким образом я буду рассказывать очень долго, но это будет просто история нашей с Филом семьи… Нет, это не то, что я хотела. Я хотела создать общий план, как средство для объяснения тебе моего счастья и моих проблем, а в результате занялась довольно-таки подробными деталями…
— Какая разница, — перебила Вероника, — по какой причине ты начала этот исторический курс? Ты интересно рассказываешь; во всяком случае, мне интересно тебя слушать. Я уже начинаю видеть по-другому многие вещи, связанные с тобой… Конечно, я не могу настаивать, чтобы ты продолжала; тем более, я вижу, что ты устаешь, а некоторые вещи тебе просто тяжело вспоминать… но, если бы ты согласилась продолжать — пусть даже не сегодня — я была бы тебе признательна. Ну, не смешно ли читать многотомные саги или, может быть, смотреть длиннющие сериалы о подробностях жизни придуманных персонажей, зачастую схематичных и убогих существ… а о ближайших друзьях знать только то, что произошло с ними вчера или во время последнего отпуска?
— Что же, — спросила Ана, — ты предлагаешь, чтобы я устроила тебе устный сериал из собственной жизни?
— А почему бы и нет? Мы могли бы встречаться чаще, пока этот сериал не закончится, я имею в виду не закончится текущим моментом… Да и не думаю, что он будет настолько уж длинный… а еще, мы могли бы обсудить его…
Ана пожала плечами.
— Как-то односторонне. Тогда ты тоже должна…
— О, я бы с удовольствием, — ответила Вероника, — но история моей семьи, во-первых, в несколько раз короче, а во-вторых, как я вижу, гораздо беднее событиями. Поэтому лучше бы мне послушать. Мы же неравноправны, — улыбнулась она искательно, — я твоя младшаяподруга.
— Ну что ж, — согласилась Ана, — пожалуй, я не против… В следующий раз… если у тебя все еще останется такое желание…
— А сейчас, — сказала Вероника, — реши сама: или ты отложишь описание своей проблемы до окончания сериала, или все же расскажешь об этом сегодня (то есть доведешь хотя бы одно дело до конца), но в последнем случае тебе придется заменить свой длинный рассказ неким кратким логическим мостиком.
Ана рассмеялась.
— Ника, ты прелесть, я люблю тебя! Ты ужасно, просто ужасно напоминаешь мне себя в молодости. Наверно, в тебе я люблю себя. А может, свою воображаемую дочь… или сестренку… И вообще, — она плутовски сощурилась, — сдается мне, что ты, младшая подружка, влияешь на меня гораздо больше, чем я на тебя. И уж точно больше, чем кажется нам обеим.