Исполнение желаний
Шрифт:
— Да замолчи ты! — крикнул Лён.
Он огляделся. Вокруг явно имелась жизнь. Под самым берегом суетилась стая уток, возглавляемая синешеим селезнем. Лён бесшумно опустился наземь и пополз, тот и дело замирая, к обрывистому краю, поросшему приречным разнотравьем. Вот уже сквозь жёсткую осоку светится зеркало воды. Он привстал и, положив на тетиву единственную стрелу, до отказа натянул свой лук. Тут бдительный самец громко загорланил. Утки заколотили крыльями, взбивая воду, загомонили, закрякали в великой панике и бросились не вверх, а врассыпную! А селезень взмыл
— Не трогай меня, дивоярец! — крикнул селезень. — Я пригожусь тебе!
Лён застыл от изумления. Это ещё что такое?! А селезень тем временем ускользнул, оставив охотника удивляться.
— Что не стрелял?! — сердито крикнул вещий Ворон. — Я уж облизываться начал!
Ничего не отвечая, Лён направился через поросшую багульником прибрежную полосу к высокому смешанному бору. Кругом неистово гомонили птички, порхала всякая перная мелочь, бестолково метались бабочки, вилась мошкара, оголтело пищали комары. Под ногами пробежала чёрная стрела и с тихим плеском соскочила в воду. И поплыла, выставив головку с двумя оранжевыми пятнами.
Лён вытер пот и снова огляделся. Завтрак давно забыт, обеда не было, а ужин упорхнул, обманув охотника. На поляну выскочил косой в своей невзрачной летней шубке.
"Стой, негодник!" — подумал Лён и не пошевелился.
Здоровенный зайчище повернулся к нему в профиль и принялся вертеть глазом, осматривая с ног до головы. Лишь он успокоился и повернулся задом, Лён быстро вскинул лук и нацелил на добычу.
— Не надо, дивоярец! — крикнул заяц, удирая. — Я пригожусь тебе ещё!
— Да ты сейчас мне нужен! — крикнул ему Лён.
— Опять промазал! — возопил во гневе Вещий Ворон. — Нет, я полагаю, что мне придётся нынче же вечером стать травоядным!
И, не переставая язвительно комментировать успехи Лёна, помчался самостоятельно охотиться на дичь.
Он смеялся. Шёл по лесу и смеялся. Ай, вляпался ты в сказку, дивоярец! Что ещё там будет дальше?
Заметив густые заросли малины, все сплошь в красных огоньках, он всё ещё посмеиваясь зашёл в них, намереваясь хоть полакомиться малиной. Может, товарищи сумеют наловить немного рыбы, а то у рыцаря с охотой вышел полный швах!
Лён с удовольствием объедал кусты, когда понял, что охотится в малиннике не он один. Кто-то шумно задышал и, выдав тонкий стон удовлетворения, слегка подпортил воздух.
— Федюня, ты что ли?! — расхохотался Лён. — Смотри, как бы снова не замаяться животом!
— О-ооо! — томно сказал Федюня.
— Давай, Бубен, хоть по две горсти принесём товарищам.
— Ням-ням. — протестующе ответил тот.
— Ну ты и жрать, попович! — добродушно заметил Лён.
Но, друг обиделся. Сердито расшвыряв кусты, он ринулся навстречу. Поднявшись во весь свой невысокий пока рост, молодой медведь забил себя лапами по груди, поросшей светло-бурой шерстью. Проревев все угрозы, он взглянул на своего врага и замер, обнаружив нацеленное прямо в горло
— Говори, что извиняешься. — сурово молвил Лён.
Медведь затосковал. Он посмотрел направо и налево. Потом потянулся к ягодке и стал задумчиво её обнюхивать.
— Плохо слышно.
— А-ня-ня. — ответил зверь.
С берега тянуло чудным запахом. Долбер занимался чисткой рыбы. Костян с Федюном перекрикивались, бродя в реке по пояс и что-то делали в воде. Вавила с крайне оживлённым видом колдовал у костерка.
— Обожаю отдых на природе! — задушевно поведал он, осторожно поворачивая над костерком палочки с насаженной на них чехонью.
— А что же ты не расстарался с самоваром? — спросил Лён, стараясь избежать расспросов о его успехах на охоте.
— Ну что ты! Какие самовары! Тут романтика такая, дикий образ жизни! К чему всё опошлять какими-то там пирогами!
Костян с Федюней волокли на берег здоровую корзину сильно вытянутой формы.
— Держи морду! — кричал Бубен.
— Не обзывайся! — кричал в ответ Костян.
Лён с восторгом и изумлением наблюдал, с каким талантом товарищи справились с проблемой. Пока он потешал собой и лес, и реку, Федька сплёл из ивовых веток ловушку и они вдвоём с Костяном наловили кучу рыбы!
Он торопливо подбежал и принялся помогать вытаскивать из морды резво бьющуюся серебристую уклейку, плотных язей, среднего голавля, ярких краснопёрок, мелких плотвичек, колючих ершей, горбатых окуньков. Вся остальная мелочь, вроде пескарей, гольяна проваливалась сквозь морду и оставалась в речке. Попадались лягушки, их выбрасывали в реку.
— О, я в восторге! — бормотал Вавила, бегая вокруг костра. — Это вам, земляне, не консервированное чёрт те что!
— Эх, соли нет! — с сожалением воскликнул Костик.
— Ещё чего скажи! — отозвался Федька и вытащил из кармана свёрточек в замызганной тряпице. — Вот, у Ваньки вытащил из сумки, когда он смазал из кузницы.
В тряпке оказалась грубая и грязная соль. Предприимчивость Федюни всех привела в неописуемый восторг. Он грелся в лучах славы.
— Ну, если так, — воскликнул кот Вавила. — жалую вас для полного удобства походным рыцарским набором!
Он щёлкнул толстыми белыми пальцами, и на траве образовались четыре жёлтых эмалированных кружки и симпатичный круглый котелок.
К вечеру прибыл Вещун.
— Ну что, лыцари, — весело воскликнул он, — небось опять пустую воду жрали?!
— Тебе там на вертелках осталась рыба. — лениво проронил Костян. — А чай остыл весь.
— Спасибо. — желчно ответил Ворон. — Я лягушек наклевался.
ГЛАВА 32. Пойди туда, не знаю — куда…
Наутро Вещее Трепло поведало со смаком, как оскандалился намедни на охоте их товарищ. Как селезень его провёл, как заяц кинул дивоярца, словно лоха на базаре. Однако делу — время, трёпу — час! Надо собираться, а то пешими далеко не убежишь! Да и кто же ведает, где эта башня, в которой спрятана принцесса!