Исполнитель
Шрифт:
...На улице, на удивление, было пусто, и я все пытался вспомнить, какой сегодня день - похоже, воскресенье? Вокруг как вымерло. Дошел аккурат до остановки трамвая, прежде чем углядел первого прохожего. Ну, этот скорее пробежий - выскочил из "Форда" да как почесал! Я аж рот раскрыл - ну и дела! Упитанный такой, с дипломатом... Смотрю, дивлюсь - куда это он? Так и не узнал, куда... Да, точно - давилка. Тогда впервые у меня на глазах сработала... Будь оно все проклято - я же не так хотел! Хотя - бес его знает, может, и хотел... Но все равно не так - уж больно нелепо как-то, по детски, от обиды на весь свет! Страшненькая обида-то... Что-то пакостное в ней, дурнотное средневековый бред вроде "Молота ведьм" или еще похлеще. Как увидел я, что с толстяком сделалось... Только что бежал, торопился изо всех сил, бедняга - аж пот на лице выступил, блестит. И вдруг его с каким-то особенно противным мокрым чмоканьем вмяло в асфальт! Будто огромная нога опустилась на гадкое насекомое... А потом, раздавив, еще эдак с хрустом растерло!
...В глазах потемнело - чуть не стравил, только нечем желчью блеванул. Какая-то розово-осклизлая каша с кровяными прожилками... А уж крови-то! Чуть не пол-улицы залило. Стою, оцепенев, ничего не соображаю, а из "Форда" вылазит мрачный верзила в вылинявшей джинсовке и смотрит
...Эту неделю, наверное, долго не забудут. Так же, как Варфоломеевскую ночь. Город вымер - даже за хлебом боялись выходить. Потом уж разобрались, что давит богатых - осмелели, про бога вспомнили... Смех, если подумать - божья кара в одном, отдельно взятом городе! Содом с Гоморрой... Я-то помалкивал да и то, прослывешь сумасшедшим. Не по себе было, как вспоминал толстяка... Однако сделанного не воротишь - это я еще с "мздырей" крепко запомнил. Взялся за гуж - тяни, все равно ничего другого не остается. Все же веселья мало было, как брался за газету - в первый день несколько сот трупов, во второй... Потом поумнели, по домам отсиживаться начали - под крышей, вишь, не давит. Вообще быстро эту механику раскусили - вскоре начали печатать квоту риска - то есть, с какой суммы какой риск. С десятью миллионами, например, под небом походишь пять минут, с двадцатью - около трех... Поначалу хоть квота была приличной - давило тех, у кого действительно большие деньги. Много ли таких наберется? Мне эти деньги и за сто лет не скопить ну, и злорадствовал... Дурень. Забыл, как с "мздырями" обошлось... Вот то-то - не обошлось ведь! Так отрыгнулось...
Значит, существовал я эдаким розовым щенком дня три - домой заходил редко, отсиживался на работе, иногда и ночевал там, а когда у кого из знакомых... Не лежала у меня душа к тому, что на кухне завел - и думать об этом боялся. На улицу, понятное дело, тоже не очень лез давилка, если поблизости плюхнет, придавит вместе с виновником и не спросит, сколько трудовых грошей скопил. Народ стал пуганым. На улице друг от дружки шарахаются - поди, узнай, кого в следующий раз... Транспорт перестал ходить - водилы соглашались только рабочих по утрам развозить уж среди них-то миллионер вряд ли затешется. В общем-то не так уж плохо шло поначалу, как последнего брокера - или кого там?
– придавило. Стали даже потихоньку выползать на свежий воздух... А воздух действительно казался свежим - идешь, и никаких тебе наглых витрин, что в лицо плюют каждому прохожему - не про тебя, мол! Позакрывали не все, правда. И ларьки некоторые остались - но и те... Кто там сидит - не хозяева, продавцы, сами деньги до получки считают. Н-да... Думал, все кончилось. Оказалось, только первый круг. А сколько их... Девять? Это у Данте. А у нас сколько накрутишь... И тут не до счета.
...Очередной визг подняли с субботы - на улицах опять опустело. Квота сократилась вдвое - те, у кого больше пяти миллионов, трясутся по квартирам, остальные гадают, сколько еще осталась ждать - то ли само пройдет, то ли пока всех не передавит. Бродят смутные слухи о каких-то погромах в богатых домах, по стенам расклеены листовки с призывами избавиться от паразитов раз и навсегда - и с нами Бог! В уголовной хронике появились первые сбитчики - это те, кто всей компанией какому-нибудь бедолаге незаметно одолжат до пяти миллионов и ждут, чем кончится. Действовало безотказно - если не успеет в течении пары минут избавиться от деньжат. Иных какие-то подонки силой выволакивали и бросали посреди улицы - развлекались, гады, добежит не добежит. Самые умные вкладывали деньги в дома, машины оказывается, давит только тех, у кого наличность, или там золото, камни - ну, все, что вместо денег. Эдакая вульгарная политэкономия марксизм, не марксизм... Мраксизм, короче. Так что по настоящему богатые почти не пострадали - так, мелочь, перекупщики... Но сколько их передавило! Хорошо, детей вовремя догадались вывезти - благо, лето. Тут деньги нашлись! После того, как и в мэрии кое-кого придавило... В общем, словно катком по прошлись по городу - чисто и мертво. Кавказцев, так тех и за сто верст не видать - на рынках тишина, благодать, кроме овощей ни хрена нет. То есть, хрен-то как раз и есть, а фруктов нет ну, кроме, разве, яблок - смелые люди, видать, торговали. Да о чем я!
– черт, сразу и не сообразить - тут людей давит, а я о фруктах... Не в них печаль. Не кончается все это вот что. Как костер, пока все топливо не выгорит. А топлива у нас... И можно представить, как это мне все обрыдло. Если после "мздырей" я спать не мог, то сейчас... Словно проклятый. Словно хожу по колено в кровавом дерьме. Да-да - буквально, как наяву, и все время хочется вымыться. Начал бояться за свои винтики - как бы с резьбы не сорвало. Но окончательно доконало, представь - теннисиста одного... У нас в городе... Нет, не хочу и вспоминать - уж больно тошно. Корт потом отмывали... Это аккурат после выигрыша - не успел еще даже кубок этот свой получить... Тьфу! Ну и... Вроде последней капли мне и не хватало. Света не взвидел, до того тоскливо стало, и, как обычно, наехала на меня эта дурь. Да только как! Если раньше телегой, то сейчас чугунным катком. Вот я и почувствовал, как это - когда давят... Тут уж ничего не поможет - понял сразу. Сиди и жди, чего выйдет... Сидеть-то и не пришлось - потащило меня со страшной силой. Пробовал упереться - куда! Чуть руки не пообрывал - закон тяготения поменялся - и чую, чую, куда тащит-то! И внутри все обрывается, в глазах темно... Все. Точка. Теперь уже - точка... Пошел я... К себе. Уж все равно стало... Пошел. Трясусь весь - если кто видел, небось, за припадочного приняли. Да кто внимание обратит на еще одного психа - ноне урожайный год, много их по городу бродит... На мое счастье, до дому было рукой подать два квартала (у знакомого телевизор смотрел). Дошатался до двери - уже плохо помню, как открыл, лица не чувствую, руки немеют, как отнимаются, а я все пру - и понимаю ведь
Пятого? Нет, шестого, в понедельник - точнее, часов в пять вечера... Первое, что увидел и запомнил - циферблат будильника. Он у меня электрический, завода не требует, так и тикал все это время... Пять часов вечера - за окном темно, небо затянуло тучами - сроду таких не видел - низкие, хмурые... До этого-то все ясная погода была - сейчас на это ссылаются, тоже - причину нашли. А впрочем, кто его знает все может быть... То есть, до такой степени все, что диву даешься!
...Лежу я себе, даже не знаю, на чем, отдыхаю. На душе спокойно так давно так не было, уже и забыл, что вообще бывает... Словно уже завещание написал. Тучи все гуще - уже чуть не в окно лезут, но тихо - ни грома, ни дождя... Наползают. Лежу, цепенею - мыслей никаких, вот-вот корни пущу. И вдруг, без перехода день. Те же тучи, та же хмарь, но все по другому, как будто солнце выглянуло. Ожил - вот такое ощущение. Оцепенение как рукой сняло - вскочил, осмотрелся... Все по-прежнему. Но это в комнате - оказывается, я в комнате на диване прикорнул. Сделал пару шагов, заглянул в кухню - а сам дверь рукой придерживаю - боязно все-таки. Ничего... Никакой мути, ничего просто разгром полный пол в лохмотьях, из шкафов что-то длинное свисает, как мох вермишель, наверное. Любимый холодильник тут же. Открыл - даже лампочка зажглась. Посмотрел, закрыл... Смех, ей богу - весь город в страхе, чуть не тысячу человек задавило, а тут какая-то ветхая кухонька. Во бред! Я чуть не расхохотался, так на душе легко стало. Как будто глотнул чего-то веселящего. И не бывает никакой боли на свете, и не случается в мире никаких несчастий... В общем что-то вроде местной анестезии, пока действует - блаженствуешь. Зато потом...
...Отходняк начался через час. Час безоблачного счастья - стрелка в нулевом положении, полное равновесие и невесомость. Тогда я еще не понял, что произошло, думал - все кончилось... И единственными последствиями останутся лишь бурые кляксы на асфальте... Вот как эта мысль пришла, тут наркоз и перестал. Аккурат в 18. 00 - даже время заметил. Мудрено пропустить - с этого времени совесть начала пережевывать меня своими желтыми тупыми зубами. Тут особенно ощущаешь, как прекрасно мир может без тебя обойтись, и как это было бы здорово и прекрасно. Поневоле начнешь завидовать самоубийцам - у них всегда есть запасной выход... Но у меня этого выхода не было приходилось терпеть. И вот, с какого-то времени этого терпежу меня начало дергать. Нет, не эпилепсия - злоба. Скорчило вдруг меня ненавистью страшной силы - и к кому? К таким же, как я, бедолагам! "Быдло, быдло!" - хриплю, в ушах знакомый колокольчик надрывается... За все трупы всмятку, за кровищу на улицах, за накопленный страх, за погромы - за все, за все! Подхватывает этот мутно-сладкий поток, тащит куда-то - знакомым маршрутом! И вдруг со всего маху - об каменную стену. Треснуло меня по лбу, глаза раскрыл - сплошные радужные переливы... Зато в мозгах ясность полная. Потому - понял я, наконец, что за чертов божий дар мне достался, и откуда эта ненависть берется. Не моя это ненависть. Нет! Это же тех, пуганых клопов - но как она до меня доступ-то нашла? Все я припомнил разом - и школу, и "дергунца"... Нет, не колдун я. И вообще - никто. Приемник... Точно - радиоприемник, только принимаю не "Европу плюс" и не "Маяк", а людей - настраиваюсь на их волну, на их желания... И исполняю их! Тогда, в школе, все хотели избавления от шайки. Я хотел того же, я использовал силу всех - и сделал это. А "давилка"... Бог мой, сколько же миллионов народу хотело этого? И я, могучий побирушка, тем и могуч, как Отец-река батюшка, вбирая в себя все ручейки-ручеечки. Ох, как обидно мне стало! Со всего маху да мордой об пол "дергунец" ты, голубчик, марионетка е...я, карманный палач... Уже звону в ушах поубавилось - теперь я с е б я ненавидел. Дерьмо, кретин!
– каких только слов не испытал на своей особе, во сне таких не приснится. Вот уж к этому-то точно - божий дар!
...Когда прошел запал - начал слушать. Себя - кроме ведь нет никого... Зябко мне стало - не ушла злоба, нет. Затаилась и ждет. Теперь-то я знал, чего ждет - крови, изуродованных трупов... И зацепенел, замлел - потому, страшно представить, если вновь начнет давить, а теперь уж - и вовсе безвинных. Тех же работяг с заводов, нищих инженеров, бомжей, беспризорников, бабушек и дедушек... Дак и я же один из них! Тут уж стало страшно по настоящему - до того все других касалось, а вот теперь... Меня, меня может задавить эта дрянь! Посмотрел я на свою руку, что, как чужая, ходуном ходит на колене... Решай, брат. С кем ты нынче - с теми, кто давит? Тогда надо стать одним из них. Это ведь несложно - заработать миллион. Стрясти с кого или грабануть походя... И жить после этого.
...Чуть не вывернуло меня наизнанку от тошнотных этих мыслей - будто патоки нахлебался. Не-ет, кем хочешь буду - палачом, убийцей, но не предателем! И рванула вновь злоба на толстых и сытеньких - даешь, поганцы, свою клопиную жизнь! И - как я устал от звона в ушах... Ведь что получилось - не хочешь исполнять одно, исполняй противоположное. Но быть-то кем, если оба они во мне?! И гады эти, прибогатые - и их мне стало жалко, бедолаг с "дипломатами", хозяев жизни этой жалкой... "Хватит уже!
– вопит что-то внутри - Хватит! Пусть живут, как смогут - может, дети у них подальше от яблони откатятся... " Качает меня туда, сюда - качает маятником, но не прибиться уже ни к одному из берегов. Ненависть стала появляться уже к самой этой ненависти зачем она? Прилипла, как липучка, и без нее теперь - никуда?! Хватит! Баста! Идите вы... Люди, людишки, хари обсморкнутые отвалите все! Я - сам... Сам себе... Я сам себе свет! Я сам себе бог... М-ми... милосер-рд! (грохот, как от обвала) Даешь! Даешь, твою мать... Уррра! Урр... Урр... ... ранг нах остен! Рот фронт, но пасаран... сран... срам... (какие-то паровозы затутукали); о... а... кт! бы... ы...
Он!
Он - у небес в воспаленном фоне,
прикрученный мною, стоит человек.
(Вл. Маяковский)
Я здесь.
Не бойся, сижу, где сидится - на облупленной садовой скамейке. Одна рука вправо, другая - влево... Ноги вместе. Тополя громадные, небо закрывают - не поймешь, то ли день, то ли вечер... Но здесь всегда так. И никого нет вокруг - я один. Торчу, как перст в... Одна рука вправо, другая влево. Как и тыщу лет назад, и две. Понял, нет? А-а, фиг с тобой - все равно не докричишься... С креста вопили - не дошло, а тут с какой-то плюгавой скамейки. Не я первый... Жаль, поздно понял - ведь правильно твердил себе смолоду - не высовывайся! Существовал бы, может, и посейчас - серое на сером... Нет, жареный петух клюнул - полез благодетельствовать человечество...