Испорченная кровь

Фишер Таррин

диктофоны, но я просто смотрю на них, плотно сжав

губы, пока не смогу поговорить с Сапфирой.

— Вы сможете поговорить с ней, когда будете

себя хорошо чувствовать, чтобы прийти в участок, —

говорят они мне.

Холодок пробегает по моему телу. Они держат

её. Здесь.

— Вот тогда я поговорю и с вами, — отвечаю

им.

За день до выписки меня посещают два врача,

один онколог, а другой хирург-ортопед. Ортопед

держит

рентгеновский снимок моей ноги.

— Кость зажила неправильно, поэтому, когда

вы долго стоите, у вас начинает болеть нога. Я

назначил вам…

— Нет, — говорю я ему.

Он вглядывается в мое лицо.

— Нет?

— Я не заинтересована в лечении. Оставлю всё

так. — Открываю журнал, который лежит у меня на

коленях, показывая этим, что разговор окончен.

—

Мисс

Ричардс, при всём уважении,

неправильное срастание кости, которая была вызвана

несчастным случаем, будет причинять вам боль всю

оставшуюся жизнь. Вам необходима операция, чтобы

это исправить.

Я закрываю свой журнал.

— Я люблю боль. Мне нравится, что она

осталась. Она напоминает человеку о том, что он

пережил.

— Это очень уникальный взгляд — говорит тот.

— Но не практичный.

Я швыряю журнал в сторону. Он летит с

удивительной силой и с огромным стуком ударяется

об дверь. Потом стягиваю вниз свой больничный

халат, пока не появляются шрамы на груди. Похоже,

врач сейчас упадёт в обморок.

— Мне нравятся мои шрамы, — твёрдо

произношу я. — Я честно и х заработала. Теперь

убирайтесь.

Как только дверь за ним закрывается, я кричу.

Медсестры врываются ко мне в палату, но я бросаю в

них кувшин с водой. Теперь, полагаю, они закроют

меня в психушке.

—

Убирайтесь!

— кричу я на них. —

Прекратите указывать мне, как жить!

К онкологу я более благосклонна. Она получила

мою карту из больницы в Сиэтле и провела

ежегодные тесты, которые я пропустила из -за

заключения.

Когда врач рассказывает мне о

результатах, то сидит на краю моей кровати. Это так

сильно напоминает мне об Айзеке, что я чувствую

себя разбитой. Когда она заканчивает, то говорит,

что

я

создана

для

того,

чтобы

бороться,

эмоционально и физически. Я по-настоящему ей

улыбаюсь.

Через

несколько

дней

меня

отвозят

в

полицейский участок на заднем сидении патрульной

машины. Она

воняет плесенью и потом. На мне

одежда, которую мне выдали в больнице: джинсы,

уродливый коричневый свитер и зел ёные кеды.

Медсестры пытались причесать мои волосы, но, в

конце концов, сдались. Я попросила ножницы и

отрезала запутавшийся клок. Теперь волосы едва

касаются моей шеи. Я выгляжу глупо, но кого это

волнует? Меня на год заперли в доме, я питалась

кофейной гущей и старалась не умереть от

переохлаждения.

Когда мы приезжаем в полицейский участок,

они сажают меня в комнату, передо мной стоит

чашка кофе, а рядом лежит рогалик. Ко мне заходят

два детектива и пытаются принять моё заявление.

— Не раньше, чем я поговорю с Сапфирой, —

отвечаю им.

Не знаю, почему для меня так важно сначала

поговорить с ней. Может, я думаю, что они меня

обманут и будут удерживать подальше от не ё. Но,

наконец, один из детективов, высокий, от которого

несёт сигаретным дымом, и который слишком мягко

выговаривает букву «с», вед ёт меня за руку в

комнату, где они е ё держат. Мужчина говорит, что

его зовут детектив Гаррисон. И он ведёт это дело.

Интересно, сталкивался ли он когда-либо с таким

случаем, как этот.

— Десять минут, — говорит он. Я киваю. Жду,

пока мужчина закроет дверь, потом смотрю на неё.

Она

взъерошена.

Её

губы

не

накрашены

тёмно-красной помадой, волосы не собраны в низкий

хвост. Женщина сидит, облокотившись на стол, руки

сложила перед собой. Это её типичная поза

психолога.

— Что случилось, Сапфира? Вы выглядите так,

будто ваш эксперимент не удался.

Она не удивлена видеть меня. На самом деле,

ж е н щи н а выглядит

совершенно

спокойной. Она

знала, что её поймают. Хотела этого. Наверное,

даже планировала. На миг разум покидает меня. Я

забываю, зачем с юд а пришла. Я подхожу к стулу

напротив неё. Он скрипит по полу, когда я его

выдвигаю.

Моё сердце колотится. Всё не так, как я себе

представляла. Её лицо расплывается у меня перед

глазами. Я слышу крики. Нет. Это моё воображение.

Мы находимся в тихой комнате, окрашенной в белый

цвет,

сидим

за

металлическим

столом.

Единственный звук, который нас окружает — это